у меня нет.
– Никак. Я водяница.
– Понятно, – грустно улыбается он.
И уже сделав несколько шагов в сторону дороги, оборачивается:
– У тебя есть хвост?
– Нету. Хвосты у русалок, а у меня – обычные лапы с перепонками.
– Ну конечно, – его глаза искрятся так, как будто он собирается меня чем-то удивить, – значит, лапы с перепонками. Ладно. А меня зовут Илья.
Он уходит, и я медленно опускаюсь на дно. Да, лапы с перепонками, чтобы было удобней плавать. Про шерсть на лапах я, разумеется, ни слова не говорю. Это сюрприз. Когда придет время, он обнаружит все сам, но боюсь, что удивляться тогда будет уже поздновато.
Странно, но уходя, он совсем не кажется удивленным или испуганным. Как будто действительно и сам догадывался, что несколько дней назад разговаривал в сумерках не с женщиной, а с водяницей.
Дзыыыыыыынь.
Дверь открывается. В первый раз после болезни Рыжая входит в свой офис. В маленькой комнатке все по-прежнему – каталоги на полках, шумный кондиционер на стене и телефон, который уже трезвонит. Рыжая игнорирует телефон и изумленно оглядывается по сторонам. Как все здесь могло отстаться в точности таким же, как раньше, если вся ее жизнь перевернулась с ног на голову? Когда она в последний раз была здесь, за окном лежал снег, а вчера на город прямо-таки свалилось лето, хотя по календарю вроде бы рановато, еще только апрель. Она ставит в угол раскрытый зонтик, а рядом с ним – насквозь мокрые туфли, и босиком подходит к столу. Да, ее мир первернулся. И только что под проливным дождем Рыжая, держа в руках мокрые скользкие туфли, босиком бежала от автобусной остановки к дверям офиса. Босиком прошла мимо ошалевшего охранника и расхохоталась с лицо шефу, который осведомился о ее здоровье. Ее здоровье никогда не чувствовало себя лучше. У нее еще побаливает голова, а под глазами – искусно замазанные синяки, да и нога, несмотря на чудодейственный массаж и все его последствия, сгибается не так хорошо, как прежде. Но где-то на другом конце города лежит в кровати взлохмаченный доктор с воспалением легких и высоченной температурой, и слышит каждый ее шаг. Закрыв глаза, он пытается представить себе ее передвижения, и золотая нить, обхватившая его сердце, тянет доктора такой трепетной болью, что он даже не замечает самую симпатичную медсестру отделения, а просто поворачивается на бок и снимает штаны для укола.
Дзыыыыынь, дверь открывается.
– Куда вы хотели бы поехать?
Рыжая улыбается так, как будто ей нет до вас ни малейшего дела. Да, вы не ошиблись. Ее мысли витают за тридевять земель отсюда, и все, что вы скажете или сделаете, она забудет еще раньше, чем за вами закроется дверь. Так что можете не стараться. Она смотрит вам в глаза и вроде бы слушает, что вы говорите, но думает только о том, что где-то на другом конце города доктор принимает душ, переодевается в свои любимые джинсы и в первый раз после болезни выходит на улицу. Она внимательно слушает его шаги к цветочному киоску, где он выбирает для нее четыре голубых лилии и пять снежно-белых тюльпанов. И что бы вы ни говорили