с его щегольской бабочкой, и это утвердило меня в мысли, что передо мной шут пытающийся выдать себя за дьявола.
– Душу! – насмешливо спросил я, – вы сказали душу, милостивый государь?
– Ви не ошибались, майн либер фройнд, я предлагаю говорить про ваша цена унд спекулясьон: я получаю ваш бессмертный душа, а вы получайте молодость и возможность поиграть с молодая фройлен сколько ваша душа угодно…
– Моей душе, – поправился он, криво усмехаясь, – поскольку согласно нашему контракту она будет принадлежать мне.
Акцент его внезапно исчез, и он заговорил на чистейшем французском.
– Согласен, граф!» – сказал я с преступным легкомыслием, которое позже не мог себе простить. Не знаю почему, но я поверил этому старому клоуну.
Вероятно, это был гипноз: я чувствовал и понимал, что немец говорит дело и мне не следует упускать столь редкую возможность переменить свою судьбу.
Дьявол он или его наместник во Франции мне наплевать, главное, он угадал мои мысли и предложил то, что созвучно моим желаниям.
Мне и в голову не пришло в эту минуту, что эта нелепая сделка может иметь какие-то последствия.
– В таком случае, мосье, подпишет следующий документ.
Он подсунул мне бумагу с непонятной вязью латинских букв
– А потом, – он плутовато оглядел меня, – я предложу вам заглянуть в ближайший мужской писсуар.
Я повернулся в направлении его взгляда и увидел старый буфетный туалет, где отливали парижские наркоманы.
– Пардон, а зачем туалет?
– А затем, сударь, что там вы сможете увидеть и изучить в зеркале то, что хотели видеть до момента нашей сделки.
Я лихо подписал бумагу с вензелями и собрался было последовать его совету, но в эту минуту к нам подошел русский гарсон с потертым фраком и предложил графу карту вин холодного разлива
– Товарищ председатель ВЦИК, – сказал он, – желаете Château Montrose?
– Нет, – сказал граф, – подай-ка водочки, товарищ, да огурца посолонее…
Граф выпил водки, крякнул, нюхнул огурца, сложил бумагу, подписанную мной в портмоне и вежливо приподнял цилиндр:
«Примите уверение в моем искреннем уважении»
Он направился к выходу и уже не имел того зловещего вида, каким казался мне поначалу, а был скорее похож на безобидного старичка дефилирующего по Унтер ден Линден штрассе в самом сердце Берлина.
Между тем гарсон во фраке сделал мне предложение, от которого я не счел нужным отказываться:
– Мосье Жан, желает шампанского?
– Вы знаете этого человека? – спросил я, указывая на удаляющегося графа
– Знаю, – сказал он, – это член РКП (б) с1898 года товарищ Шульман Лев Давидович
Я залпом осушил бокал шампанского, порылся в жилетном кармане и дал русскому на чай.
Мне и в голову не пришло в эту минуту, откуда русский знает моё имя, ведь я не работал в аппарате ВЦИК и никогда не был членом партии
Сгорая