началось представление, она и думать забыла о послах, интригах, лорде–защитнике и прочем! Лиа Асель блистала. Она вышла в полнейшем одиночестве на невысокую сцену, расположилась сбоку, поколебавшись, словно не решаясь пройти в центр, сложила руки на груди и запела. Не было ни дорого расшитого и ослепляющего блеском драгоценностей наряда, ни украшений. Простая одежда, собранные, чуть приподнятые заколками распущенные и завитые волосы.
Но её дар! Он стоил любых драгоценностей!
Влада забыла как дышать. Глубокий, завораживающий голос Асель затягивал в воронку нового мира, где ревность и боль её героини оглушали, лишали воли, отнимали силы. Где страсть опаляла щёки. Заставляла зрителей прерывисто хватать воздух ртом и сжимать кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Где недоверчивая радость разбивала ледяной панцирь недоверия, заставляя вновь проживать эфемерное чувство влюблённости, сомневающейся и робкой.
Уже не было Асель. Не было театра, зрителей, соседей по ложе. Влада смотрела фильм, перед которой самые современные технологии её мира, со всеми 3–4-5D эффектами меркли. Фантазия, пробуждённая талантливейшей певицей, работала на полную, создавая новый мир, разукрашивая его в невероятные цвета. Как живых Влада видела героев: молодую певицу, ослеплённую любовью к неверному художнику, чьи мысли были о другой. Как наяву видела их быт, их встречи, тайные свидания художника с его возлюбленной – сестрой друга и соратника. Со всей силой сострадала и злилась, любила и ненавидела, осуждала и понимала.
История оказалась с печальным финалом. Герои погибли, обманутые могущественным лордом, но Влада отчего–то не сочувствовала им, только радовалась, что прекрасная певица умерла, так и не узнав о предательстве, не разочаровавшись. И было немного странно и даже неловко. Ведь подобные чувства, сильные, страстные, глубокие, были ей, Владе, недоступны. Она жила умом и любила не только сердцем.
«Интересно, смогла бы я ради любимого пойти на преступление? Бросить всё, убежать на край земли, ничего не иметь, жить просто и неприметно? – взгляд сам собой обратился к Хэварду. – С ним неприметно и просто не вышло бы».
Вместе с тем она понимала, что ради него уже отказалась от прошлого, от достижений, которыми гордилась, от ответственности, которую несла. От родного дома. И мира.
Начать жизнь с чистого листа – чем не подвиг?
А преступление… Не убивала, не воровала, идеалов не предавала. Разве только стала более женственной, мягкой. Сплошные плюсы.
Когда Асель ушла со сцены, и вспыхнули огни, освещающие зрительный зал, Хэвард склонился к Владе. Пахнуло холодом. Ледяным. Страшным. Гул в зале нарастал, то и дело кто–то повышал голос, выражая во всю силу голосовых связок восторг талантом певицы, кто–то спорил, не соглашаясь, но девушке не было до них дела. Она выполняла задание – создавала видимость беседы. И чем холоднее становилось рядом с любимым и самым драгоценным инквизитором, тем активнее она жестикулировала и больше улыбалась.
Что–то происходило и совершенно определённо это что–то было безумно нехорошим.
Влада