что они сами наскочили на огонь… Как их сожгли?
Но никто ничего объяснить не мог.
В лесу на повороте дороги мы наткнулись на обгорелый бронетранспортер. Возле транспортера вразброс лежали трупы немецких автоматчиков.
Здесь уже можно было обнаружить следы боя. И не в зоне укреплений. Генерал обошел поляну. Мы насчитали тридцать немецких трупов, генерал отыскал в кустах труп советского пограничника. Он лежал, уронив голову на щиток пулемета «максим».
– Славная смерть! – сказал генерал. – Но не один же он сжег бронетранспортер?
Генерал остановил колонну. Автоматчики по сигналу офицера охраны попрыгали из бронетранспортера и окружили поляну. Из бронемашины вышел генерал.
Сопровождающие подошли к бронетранспортеру. Двое в штатском. Я и немецкий писатель.
В руке у него тут же появился блокнот и серебряный карандашик – нацелился записывать изречения генерала.
Ни от снаряда, ни от ручной гранаты бронетранспортер повреждений не имел. Специалисты сразу же установили, что гореть начала краска, а затем уже огонь охватил бензобак.
Автоматчики все до одного были обнаружены на поляне. Полный расчет бронетранспортера.
Генерал помалкивал, писателю нечего было занести серебряным карандашиком в записную книжку с золотым обрезом и символическим орлом на обложке.
Доложили, что в кустах обнаружен станковый пулемет. Коробки с расстрелянными лентами. От пулемета тянулся по траве кровавый след. Офицер охраны посоветовал генералу уйти в танк. Генерал отказался.
Да и чего опасаться? По дороге проходили немецкие танки и автомашины моторизованной пехоты, тянулась тяжелая артиллерия. На карте стояли отметки, что передовые танковые отряды углубились далеко от этой поляны.
Кровавый след привел автоматчиков к бронетранспортеру. Он протянулся мимо машины в двух шагах и свернул к лесу. В лесу нашли пулеметчика. Пограничник. Рядовой. Военный врач штаба группы насчитал у него тридцать пулевых ранений. Стало быть, из последних сил, истекая кровью, он, положив немецких автоматчиков, подполз к бронетранспортеру, зажег его и уполз в лес… Тут и настигла его смерть.
Подошел генерал. За ним поспешил писатель.
– Пишите! – сказал ему генерал. – Славная смерть!
– Вы хотите, чтобы я прославил героизм противника? – спросил писатель.
Генерал был мрачен, под вызывающей холодностью он прятал свою ярость, свое беспокойство. Он искал выхода для своего гнева и обрушил его на гитлеровского любимца с серебряным карандашиком.
– Не опасайтесь отнять славу у немецкого солдата.
– Если я сообщу, что один русский убил тридцать немецких солдат, то…
– То вы этим покажете, с каким противником, с каким опасным и трудным противником пришлось встретиться немецкому солдату! И если мы побеждаем такого противника…
– Да, но тогда у немецкого читателя возникнет вопрос, когда же мы войдем в Москву?
– Когда –