воды реки.
Лоэнгрин приложил к губам по-особому сложенные пальцы и тонко засвистел. Тотчас в воздухе захлопали крылья. Появившись словно бы ниоткуда, на светлую водную зыбь опустился и поплыл громадный, белый, как снег, лебедь. В великолепных очертаниях его тела, в круто изогнутой шее и удивительном, почти человеческом взгляде виделась сверхъестественная красота, и одновременно ощущалось нечто грозное.
Лебедь подплыл вплотную к берегу и спокойно положил голову в подставленную ладонь Лоэнгрина.
– Совершенно ручной! – изумленно воскликнул Тельрамунд.
– Только для нас, рыцарей Грааля, – возразил его друг. – Не пытайся его погладить, Фридрих – он так клюнет, что останется рана! Этих лебедей специально выращивают и воспитывают. Когда бывает нужно, они являются и без зова. Если б ты не покинул наш орден, то был бы посвящен и в эту тайну.
– Потому и покинул! – с добродушной усмешкой отозвался темноволосый рыцарь. – Слишком много тайн. Не обижайся, Лоэнгрин! Ведь твой отец не рассердился и легко отпустил меня когда-то. Великий Парсифаль понял, что я не предназначен для столь высокого служения.
Как бы Тельрамунд ни относился к Парсифалю и к ордену, но сын Парсифаля был ему другом.
Белокурый похлопал лебедя по приподнятому крылу и повернулся к Фридриху.
– Да. Ты прежде всего воин.
– А еще – гуляка, любитель охоты, вина, женщин, покровитель миннезингеров. Да, да, да! И здесь, в Брабанте, при дворе герцога Готфрида, я мог наслаждаться всем этим вдосталь. Однако герцог умер, и трудно сказать, останутся ли нравы двора прежними при его дочери. Знаешь, Лоэнгрин, я всерьез увлечен ею.
Сказав это, Фридрих улыбнулся, и светлая, юная улыбка сразу преобразила его лицо: чеканные, почти суровые черты сделались мягче, глаза засияли. Все, кто хорошо знал знаменитого рыцаря, удивлялись его умению так радостно, по-детски улыбаться.
Лоэнгрин удивленно присвистнул.
– Ты?! Ничего себе! Но ты же эту Эльзу знаешь лет этак десять.
– Десять лет назад она была семилетней толстушкой с потешными косицами и веснушками во всю рожицу. А теперь… Больше всего мне бы хотелось к ней посвататься! И ведь старый герцог, умирая, завещал мне по-прежнему защищать пределы Брабанта и быть опорой для его дочери. Он явно хотел завещать мне и ее руку, да вот беда: у бедняги отнялся язык, и старик испустил дух, не успев сказать всего, что хотел. А Эльза… Она властолюбива, своенравна, упряма – ей едва ли захочется потерять свободу, по крайней мере так скоро.
– Хотел бы я посмотреть на грозную валькирию, пленившую могучего Тельрамунда! – воскликнул рыцарь Грааля.
– Посмотришь, – продолжая хмуриться, сказал Фридрих.
– Это невозможно! – пожал плечами юноша. – Ты знаешь наши обеты. Я никому не имею права назвать своего происхождения. Только имя, а одного имени мало, чтобы быть представленным ко двору герцогини.
– Будущей, будущей герцогини,