как благородно он себя ведет: его гонят из родных мест, предают позору, а он, позабыв зло, идет со своими в поход во славу Креста. Ведь он не мог быть заранее уверен, что император тоже проявит благородство и объявит ему прощение. Удивительный человек!
– И удивительный друг! – Мария сморгнула слезинку с пушистых ресниц и шмыгнула носом. – Кто бы еще ради друга отказался от любимой женщины? А он не просто отказался, а еще и унизить себя дал! И какая же дрянь этот его Лоэнгрин!
– Тамплиер, что с него взять? – Эдгар пожал могучими нагими плечами и отмахнулся от того же светлячка, который упрямо вился возле лица. – Храмовники привыкли ко лжи.
– Послушай, – спохватилась Мария, – а ты-то откуда узнал правду? Если Тельрамунд так никому и не признался, что нарочно затеял всю эту историю?
Молодой рыцарь рассмеялся.
– Это – один из тех случаев, что бывают раз лет этак в сто… Незадолго до Крестового похода в Лионе объявили турнир. Знатный турнир, на него съехалось множество рыцарей. Луи тоже в нем участвовал, а я тогда только смотрел да втайне завидовал, хотя и сам себе в том не признавался. Да еще работы у меня в те дни хватало! Представь: понаехала куча рыцарей – дерутся, доспехи портят, мечи ломают, шлемы проламывают. И всем им говорят, что лучший кузнец в Лионе – мастер Эдгар. Ну что ты усмехаешься? Знаешь ведь, что я такой и был.
– Я усмехаюсь оттого, что ты мне рассказываешь про турнир, точно я его не видела! – проговорила Мария. – «Малыш Ксавье» три раза отпрашивался у барона в город, чтобы посмотреть на рыцарей и их битвы. Я даже на дерево залезала! И тебя видела, как ты сидел сбоку, среди ремесленников. Смотрела и представляла, что ты тоже – рыцарь, тоже бьешься на турнире, побеждаешь и награду даришь мне… представляешь? А ведь потом так и случилось!
– Да, – он опустил подбородок на ее худенькое плечо и прижался щекой к щеке. – Но я ведь не о себе хотел рассказать. На третий день турнира, вечером, ко мне в кузницу пришел молодой рыцарь, белокурый, красивый. Говорил с немецким акцентом. И я еще подивился его щиту: никогда не видел, чтоб на щите рисовали лебедя… А один из моих подмастерьев возьми да скажи мне, что этот парень – известный рыцарь Лоэнгрин, герцог Брабанта. Ему, подмастерью, на турнире это кто-то рассказал. У Лоэнгрина этого щит был продырявлен в двух местах, ну а шлем впору было просто выкидывать! Видать, не очень ему на турнире везло. Ну, пока я работал, он вытащил бутылку рейнского портвейна. Предложил мне. Я говорю, что у меня еще работы полно, какая выпивка? Стакан выпил… А он прикончил все остальное. И его развезло. В кузнице-то жарко! Разболтался тамплиер вовсю. Нет, тамплиерских тайн выдавать не стал – побоялся. Зато взял вдруг и по пьяному делу рассказал мне всю историю своей женитьбы на Эльзе Брабантской и как ему все это устроил Тельрамунд. Я, признаюсь, не выдержал: «И как, – говорю, – вам, мессир, не стыдно? Я – человек простой, но никогда бы такого не сделал!» А он мне в ответ: «Значит, ты никогда с такой силой не любил!» Вот