из своих замков, чтобы, как бывало, встречаться с учеными людьми, часами читать, спрятавшись в укромном гроте, или же самозабвенно охотиться и вечерами, сидя на сложенном плаще, возле костра, пить вместе со своими охотниками горячее вино и, обжигаясь, стаскивать с вертела хрустящие кусочки оленины или кабанины и осторожно откусывать румяную корочку под смех и песни ловких загонщиков и стрелков.
Теперь она выезжала в какое-то из графств, якобы, чтобы там отдохнуть, на деле же следя за настроениями властей и народа и стремясь, в случае чего, предотвратить смуту.
Поджидая новых известий от рыцаря Блонделя и графа Луи Шато-Крайона, вновь пустившихся на поиски Ричарда, Элеонора решила впервые за долгое время навестить свою родину, богатую и счастливую Аквитанию. Всю жизнь она любила эти прекрасные места, всю жизнь ей хотелось бывать здесь как можно чаще, но удавалось это, напротив, очень редко.
Путь в Аквитанию не занял много времени, даже переправа через Ла-Манш на сей раз обошлась без приключений, ну а странствие верхом по английской части Франции королева всегда очень любила. Королеву помнили и чтили и в графстве Тулузском, и в Пуату, где ей приходилось бывать и где каждый ее приезд вызывал целое нашествие местных менестрелей и поэтов. Правда, на этот раз Элеонора и ее свита почти нигде не задерживались дольше, чем того требовали отдых, перековка лошадей и самый краткий сон путников. Жизнь в седле всегда нравилась королеве, а ее по-прежнему железное здоровье позволяло пренебрегать лишней заботой о себе.
«Почему я так спешу туда? Почему?» Она хотела и не могла себе признаться в нежданной слабости. Сейчас, когда судьба послала ей новое, пожалуй, самое страшное испытание – не просто ежечасный страх за жизнь любимого сына, но ежечасное сомнение в том, жив ли он вообще, – именно сейчас у королевы вдруг появилось горькое и жестокое чувство невозвратности прожитого, невозвратности многого, что осталось в долгой-долгой жизни, которая сейчас казалась краткой, будто пронесшейся на взмыленном коне. Правда, Элеонора никогда не посмела бы сетовать, что жизнь промелькнула мимо – она всегда неслась вместе с нею, всегда была готова опередить события и, пренебрегая риском, рвануться в неизвестность. Неистовая королева действительно ничего не страшилась, и все, что можно было взять в этой бешеной гонке, не поступаясь Божьими Заповедями и не роняя себя, она взяла и ни о чем теперь не жалела.
Ей было не жаль даже тех пятнадцати лет, что пришлось провести, по сути дела, в заключении, под самым строгим надзором в одном из замков Южной Англии. Туда ее отправил муж, король Генрих, уязвленный тем, что она возражала против его открытых любовных интриг с кем попало, но гораздо более – тем, что его придворные и знать уважали мнение королевы больше мнения самого Генриха. Он, возможно, даже опасался заговора с ее стороны. Глупец! Кто, как не она, знал, что бунты и заговоры никогда не приносят удачи. Рано или поздно их зачинщикам приходится платить более дорогую