путь показался еще хуже. Крыша держалась из последних сил. Мы еле уворачивались от ливня горящих искр и града черепицы.
А когда мы выскочили во двор, аккурат за нашими спинами рухнула несущая балка.
Суперстаар в изнеможении опустился на искрошившиеся ступени – они не выдержали, и он поехал вниз, как ребенок с горки. Я поплелась следом и получила прямо в физиономию полную кастрюлю воды. Ту же порцию отмерили и ректору.
Это вернувшийся Гезанг приказал облить нас с головы до ног. И правильно сделал – одежду и волосы, несмотря на принятые мною предосторожности, мы подпалили.
Ректор, правда, действий экс-пожарного не оценил.
– Что вы натворили! Пергаменты! Вы погубили их!
Увы – документы, спасенные из огня, тут же намокли. Я со вздохом выпустила из объятий спасенные манускрипты, положив их к ногам ректора.
– Вот, получите. Потом я помогу вам разобрать то, что уцелело.
От нас с Суперстааром валил пар. Какой-то сознательный горожанин протянул мне большую стеклянную бутыль со словами: «У вас волосы дымятся». Жидкость в бутыли выглядела вполне прозрачной, но, прежде чем вылить ее себе на голову, я сообразила, вытянув пробку, понюхать содержимое.
– Урод! Ты что, сжечь меня хотел?
Дымящуюся прядь я предпочла вырвать.
Сознательный побледнел и проблеял нечто нечленораздельное.
– И где ты это взял?
– В целительской лавке… и там же написано было: «вода».
Грамотный попался, на мою голову. В прямом смысле. Aqua там, конечно, было написано, но прибавлено еще и vitae.
Раздался оглушительный грохот. Это окончательно рухнула крыша. Несмотря на весь жар, меня что-то зазнобило. И я почувствовала, что кое-где пламя меня лизнуло. Ладно, пара-тройка ожогов моей красоты не испортит…
Я приложилась к бутылке с аквавитой, потом, подумавши, передала ее возникшему рядом Гезангу. Покуда тот пил, в очередь выстроились Вайн, Вайб и, что характерно, ван Штанген. Большинство народу во дворе были в саже и копоти, мокрые и встрепанные, а самым большим чучелом выглядела я. Дознаватель же был чист, словно только что с парада. Или даже перед парадом. Немного запыхался, и все. И как ему это удается?
Суперстаар плакал, перебирая мокрые пергаменты. Горожане продолжали заливать развалины водой из подручных посудин (если они притащили не одну бутыль с аквавитой, можно их поздравить) и забрасывать землей. Из ямы, в которой с трудом опознавалась могила, торчал позабытый всеми гроб.
– Да, таких похорон Киндергартен точно не видел, – пробормотала я. – И, надеюсь, впредь не увидит.
Ван Штанген залпом допил остатки аквавиты, поставил бутыль на землю, коротко поклонился мне – вот уж чего не ожидала. Спросил:
– Жертвы есть?
– Погибших нет, – ответил Гезанг. – Но с дюжину народу с ожогами разных степеней. Тех, которые в истерике, я не считал.
– Надо бы оказать медицинскую помощь, – сказала я.
Отозвался подошедший Пулькер – он