этот человек прислуживает женщинам; а настоящий господин с сыном прибудут чуть позже, не желая устраивать события из своего приезда. По румянцу на щеках красивой арабки Лиз поняла, что та неравнодушна к одному из ожидаемых мужчин. Желая – из чистого женского любопытства – увериться в этом, Лиз до позднего вечера не ложилась, ожидая приезда хозяев, но так ничего и не произошло. А утром из разговоров она поняла, что господин действительно приехал ближе к рассвету и встречаться с прислугой хозяева не собираются до тех пор, пока выполняются все их пожелания в точности. И вот, понукаемые Рейхан, шведские женщины неутомимо драят огромный дом-дворец до блеска.
Услышав лёгкие шаги позади, Элиза вздохнула с облегчением:
– Эдере, ну где ты была? Я уже начала волноваться…
Молчание вместо сыплющего оправданиями голоска другой бывшей холопки Стронбергов заставило её обернуться. Незнакомый молодой мужчина небольшого, как ей показалось с высоты подоконника, роста заинтересованно разглядывал её стройные ноги, абсолютно открытые любому взору – перед началом работы Лиз машинально, как она это делала дома со слишком длинными юбками, обвязала путающийся подол вокруг бёдер. Охнув от ужаса, Лиз вцепилась дрожащими пальчиками в узел, пытаясь поскорее его распутать и придать одежде должное положение; но не успела она и вздохнуть, как пальцы мужчины, очень красивые, длинные, хорошо ухоженные, легли на её руки, останавливая их. Ещё некоторое время он смотрел на неё очень чёрными, почти без белка, глазами, потом рассмеялся и произнёс несколько гортанных отрывистых слов, словно невзначай поглаживая девушку по бедру. Увидев, что она не понимает, он напрягся, с усилием выговорил:
– Йа… тар… дэ… хэр, – и вновь обезоруживающе рассмеялся, показывая, что на большее он пока не способен.
Лиз почувствовала мгновенное облегчение. Подтекст его слов, которые можно было услышать в любой лавке, поначалу смутил её, но сейчас она предпочла решить, что это просто была первая фраза, заученная арабом в Швеции без особого вникания в смысл. Она уже догадалась, что это должен быть один из хозяев дома, но, поскольку она слышала, что Хусейн Лалие стар, её собеседником мог оказаться только его сын Омар. Лиз улыбнулась ему, мучительно стараясь припомнить, что велела им делать при встрече с хозяевами Рейхан.
– Вроде бы мне полагается встать на колени, – с сомнением пробормотала она по-шведски. – Но будь я проклята, если соглашусь навернуться с окна, приветствуя своего господина!..
Ей показалось, что в тёмных глазах араба, до боли напоминающих ей кого-то, промелькнула смешинка. Мужчина раскинул руки, явно готовясь принять её в прыжке:
– Фор йа?
Лиз посмотрела на него с сомнением: а он не так уж и прост, как ей показалось с первого взгляда.
– Nej, – она замотала головой, присела на корточки, опустила вниз одну ногу. Мужчина не обратил на её отказ никакого внимания, блеснул в очередной улыбке белейшими зубами. Тело Элизы скользнуло