громких слов разнеслось по подвалу, взмыло под потолок и, ударившись об него, рассыпалось мириадами звонких отголосков. Большой лев, лежащий на полу клетки, недовольно приподнял голову. Со стороны коридора, ведущего прочь из подвала, вслед за словами послышались гулкие шаги и, не прошло и нескольких секунд, как в клетку буквально влетела девушка. Затормозила, едва не налетев на лежащего хищника и резко остановившись, выжидательно воззрилась на него. Лев широко зевнул, медленно вытянул передние лапы, потягиваясь, а после неохотно, с ярко выражено ленцой перевоплотился в человека, недовольно взглядывая на свою шумную гостью.
– Испросите аудиенции, – буркнул он и, поправив повязку из женской кофты на бедрах, подсунул под щеку ладонь.
– У кого, интересно знать? – Татьяна, фыркнув, скрестила руки на груди, взирая на сонного собеседника с насмешкой, – У скелетов по углам? И как тебе не совестно требовать от меня тревожить их покой… Хватит дрыхнуть, когда с тобой разговаривают! Ты мне нужен как друг, товарищ и брат!
– Значит, мой покой тебе тревожить не совестно? – Винсент снова зевнул и, взъерошив и без того лохматые волосы, недовольно повернулся на спину, – И с каких это пор я тебе брат, интересно мне знать?
– С этих! – отрезала девушка, – Или что, раз ты мне не брат, то и помочь не желаешь?
– Ох, пожалей меня, Создатель, – тяжело вздохнул хранитель памяти и, медленно сев, протер глаза кулаком, – Ну чего тебе надобно, старче, от бедного спящего меня в столь неурочный час?
– Почему твой хозяин меня избегает? – выпалила Татьяна и напряженно замерла в ожидании ответа. Винсент, издав протяжный стон, махнул рукой, и вновь лег, практически упал на пол.
– А я-то думал, у тебя что-то серьезное… Никто тебя не избегает, успокойся.
– То есть то, что за последние три дня он сказал мне от силы слов семь, это, по-твоему, нормально? – девушка, совершенно возмутившись, уперла руки в бока, – После той прогулки к озеру я его и видела-то раз пять с натяжкой!
– Ну, а тебе сколько надо было? – хранитель памяти снова закрыл глаза, подсовывая под голову руку, – Пять с половиной? Или шесть?
– Восемь! – огрызнулась Татьяна, – Винс, хватит юлить, объясни, в чем дело!
– Вот нормально, да? – мужчина тяжело вздохнул и, открыв глаза, воззрился на один из факелов, явно разговаривая с ним, – А потом она еще на меня же и наезжает… Я-то откуда должен знать, почему Эрик, как ей вдруг показалось, ее избегает?
– Вообще-то кое-кто, не будем показывать пальцем, но это явно не факел, слышит мысли своего хозяина, – ядовито напомнила девушка, – И если бы этот кое-кто соблаговолил поговорить со мной, и рассказать…
– Обнаглела, да? – с живым интересом энтомолога, узревшего особенно оригинальное насекомое, осведомился хранитель памяти, все-таки переводя взгляд на собеседницу, – Вообще-то, правилами не предусмотрена возможность трепать налево и направо о мыслях своего хозяина.
– Трепи прямо, – Татьяна мило улыбнулась,