памяти, произнесенный до крайности раздраженным голосом, заставил Татьяну негодующе скрипнуть зубами и, прибавив шагу, торопливо зайти следом за спутником в пыльную комнатку.
– Во-первых, – хмуро произнесла она, – Беременные лошади способны передвигаться достаточно быстро. А во-вторых, Винсент, прогулка по замку на двух ногах крайне плохо влияет на тебя и на твое чувство такта! Что он у тебя, вместе с хвостом отвалился?
– Повторяю – не я это начал, – хладнокровно сообщил хранитель памяти, – Ну, и где же твои свечки в портьере? Я пока ни одной не вижу.
– Портьеры или свечки? – ядовито осведомилась девушка и, кивнув в сторону правой части комнаты, добавила, – Портьера вот. Свечки за ней. И я тебе не хамила, говорила уже!
– Да? – мужчина, с живым интересом глянув на спутницу, спокойно направился к упомянутой портьере, – А кто говорил, что со мной «почти» надежно, а?
– Так ты из-за… – Татьяна на несколько секунд потеряла дар речи, лишь глубоко и нервно дыша. Пыль, словно только и ожидавшая этого мига, тотчас же вероломно забралась ей в нос, и девушка, громко чихнув, недовольно им шмыгнула.
– Будь здорова, – донеслось из-за портьеры, за которой уже успел скрыться на редкость шустрый сегодня хранитель памяти, – Не стой там, иди сюда.
– Чтобы ты опять на меня наезжал? – недовольно пробурчала Татьяна, однако, за портьеру, поднявшись по двум ведущим туда ступенькам, все-таки зашла и с каким-то обиженным вопросом во взгляде уставилась на своего спутника. Впрочем, Винсент на ее слова уже не прореагировал. Все его внимание было поглощено тремя ярко горящими толстыми белыми свечами, находящимися на том же самом месте, где девушка видела их в последний раз. Мимолетно порадовавшись тому, что эти милые осветительные предметы хотя бы не умеют перемещаться по комнате, Татьяна осторожно приблизилась, внимательно наблюдая за действиями хранителя памяти.
Мужчина же, между тем, вел себя, на взгляд девушки, несколько странно. Заложив руки за спину, он, особенно не приближаясь к свечам, оглядел их, а затем неожиданно присел на корточки, изучая подножие высокого подсвечника. Затем снова поднялся, обошел подсвечник кругом, осторожно коснулся кончиком указательного пальца одной из свеч, тот час же его отдернул и наклонился, изучая на сей раз срединную часть каменного постамента.
Татьяна, следящая за ним с крайним вниманием, осторожно кашлянула. Винсент оставил изданный ею звук без внимания и, опустившись на одно колено, провел указательным пальцем по подножию подсвечника и что-то пробормотал.
– Dum spiro, spero… – услышала девушка, и хранитель памяти вновь вскочил, словно подброшенный невидимой пружиной. Бросил на явно ничего не понимающую девушку быстрый взгляд и резко провел ладонью над пламенем. Затем чуть покачал головой и сильно дунул на него. Свеча к действиям мужчины осталась совершенно равнодушной, чего нельзя было сказать о его спутнице. Не выдержав муки любопытством, Татьяна негромко окликнула:
– Винс…
– М? – Винсент, не глядя