она видела в лесу. Но если там, в окрестностях Мьо-Тхита, творится что-то криминальное, одной лишь спутниковой карты для того, чтобы докопаться до сути происходящего, явно недостаточно (сама по себе информация, тем более случайная, не материализует спрятанный сейф, оброненный кейс или чего там еще). Если б была возможность дать им знать («им» – это кому?), что из увиденного она ровно ничего не поняла и обо всем готова забыть, лишь бы забыли про нее, Лейла на это, пожалуй бы, пошла. Так школяр готов отдать свой обеденный четвертак хулигану, лишь бы тот отвязался. Но у нее здесь работа: вызволить из-под ареста партию медоборудования и подыскать будущих стипендиатов – занятие, которое существенно осложняется, если по пятам за тобой ходят двое соглядатаев.
Что же происходило на дороге – настолько важное, что ее удостоили визитом те «шишки»? Что их привлекло – алмазы? Тиковое дерево? Известно, что генералитет в таких странах набивает карманы именно таким образом – продает нацдостояние за рубеж. Но в Мьянме «лампасы» мутить дела станут скорее с китайцами или русскими; вряд ли схемы наживы здесь будут отданы под опеку американским наемникам. И что замечательного в том укромном блокпосту – раздвижная антенна? Зубья для шин? Или взять ту фразу, проброшенную очковым злыднем насчет хипстера в наушниках: «Он лишь технарь гребаный, не больше. Здесь он для установки софта». Что бы это значило? Вот ведь хрень.
Может, десять километров приличным темпом вытряхнут наружу подобие ответа. К тому же забавно посмотреть, как за ней думают угнаться эти стукачки. До сих пор с задачей висеть на хвосте они справлялись: пыхтели по дорожкам, ныряли в подворотни, пачкали обувь куриным пометом, но объект слежки не теряли. По воле Лейлы, рассматривающей сувениры, они бывали вынуждены заниматься тем же. Должно быть, это от души забавляло торговцев, только высказывать свои замечания вслух они не рисковали: можно огрести по полной.
Во время утренних пробежек Лейлы по чахлой, нестриженой прибрежной зоне на западе города прятаться соглядатаям было особо негде. Один из них неизменно оставался в «Датсуне», белой крысой жмущемся к маршруту там, где это возможно, ну а второй припускал за Лейлой. Картина была, конечно, нелепейшая – как будто по Мандалаю бегут двое энтузиастов, при этом один из них, отстающий на тридцать метров, отчего-то в брюках, ботинках и сорочке.
Этим утром Лейла старалась не на шутку; Джекль исправно держался сзади. Остановившись раз для растяжки, Лейла внезапно почувствовала колотье в боку и, выпрямившись во весь свой невеликий рост, согнулась затем для выдоха. Река вблизи тянулась плоской серой лентой; от замусоренных берегов пованивало свалкой. Остановиться пришлось и Джеклю, который сделал вид, что жутко заинтересовался штакетинами забора. В полукилометре различался Хекль за рулем беленького «Датсуна».
Тут на Лейлу что-то нашло – она махнула Джеклю рукой.
Это его изрядно удивило – было видно, насколько он растерян. «На тебе, шестерка», – мстительно