в опасности.
– Она автор. Она уже проделала очень далекий путь, и очень храбро проделала.
Вилли немного откинулся назад в сидячем положении, его руки теперь обхватывали полусогнутые колени.
– Чтобы объяснить тебе, кто такой Гадд, мне придется тебе рассказать о вифинских рыцарях.
Наклонив голову над доской, на которой они с Флипом до этого играли, Вилли начал передвигать камешки – округлые, продолговатые, с серовато-синим отливом, похожие на гальку, которую Кэй, бывало, собирала у моря в Норфолке. Они выписывали на доске сложные узоры, его длинные изящные пальцы двигались не переставая, независимо друг от друга, беспрерывно рисуя невидимые кривые, петли и спирали. В каждый момент кончик каждого пальца мягко толкал или тянул один, два или несколько камешков, так что Кэй видела на доске весь прихотливый процесс: камешки стягивались воедино, разбегались веером, группировались, менялись местами, перестраивались и перекомпоновывались, а потом вдруг все опять разобщались, постоянно обновляя свое распределение по доске. Поначалу это движение смутило Кэй, поставило в тупик, и она удрученно подумала, что сейчас просто повернется, проберется обратно сквозь снасти и залезет к Элл под теплое одеяло. Но, продолжая наблюдать, она увидела, что один из камешков перемещается не так, как другие, и пришла мысль, что в движениях пальцев Вилли, может быть, есть система: этот камешек совершал короткие, быстрые рывки, большей частью по прямой, рывки, которые из-за того, что он переходил при этом от пальца к пальцу, не привлекали первое время ее внимания. Она заметила, что с ним постоянно сталкиваются другие камешки, и пожалела было его – жертву множества ударов; но потом ей показалось, что он переманивает эти камешки на свою сторону: отскакивая, они словно бы приобретали в какой-то степени его свойства, начинали двигаться не длинными летучими дугами, а все более скованно, заржавленно. Чем дольше пальцы Вилли плели на доске свою ткань, тем меньше Кэй их замечала, теперь она видела только камешки и их жизнь: то, как этот один, точно вирус, заражал остальные своей дерганой запинкой, он будто упрекал их за красивый полет, заставлял стыдиться самих себя. У Кэй расперло голову изнутри, она почувствовала, что подбородок подается вперед словно в попытке проглотить рыдание.
– Вилли, хватит.
Это произнес Флип; положив на доску ладонь, он заставил пальцы Вилли умолкнуть и этим помог Кэй очнуться.
– Она воспринимает, – сказал Флип. – Ты орешь на нее. Довольно.
Ладонь Флипа отвердела на доске, костяшки побелели – казалось, он давит на пальцы Вилли с неимоверной силой.
Кэй подняла на Флипа глаза, но Вилли будто не замечал его вовсе; он заговорил тихим голосом, почти шепотом, и Кэй напрягала слух, чтобы улавливать его слова поверх содроганий ветра вокруг аэростата.
– Век за веком мы были гильдия, тысяча и один нас было, и все голоса были равны в залах Вифинии, каждый был рыцарем. Духи левой стороны, чьи ладони были полны камешков, строили сюжеты из причин, следствий и путей, какими движется