сокровище я никогда не смогу жениться, и тебе прекрасно известно, кого я имею в виду. Чтоб ты знала, здесь для всех ты – моя невеста, и парни говорят, что ты очень хорошенькая. До встречи, Сидо!
И он повесил трубку. В бараке, служившем столовой, никто не видел, как молодой рабочий прижался лбом к деревянной стене, кусая губы, – оттого, что не сумел промолчать. Что же касается его сестры, она еще долго стояла в прихожей, и ее сердце учащенно билось; ей так сильно хотелось, чтобы брат был сейчас рядом с ней. В таком состоянии ее и застал Журден.
– Моя дорогая Сидони, почему вы звоните кому-то украдкой, да еще так поздно? – шепотом спросил он. – Вы наверняка пытались помириться с Жасент…
– Да, вы правы, – пробормотала девушка.
– Все образуется, вот увидите! Позвольте, я провожу вас в спальню.
Сидони взяла его под руку, потерлась щекой о его плечо. Спускаясь, Журден включил более яркий свет, и девушка заметила, что ее жених в пижаме.
– Мне так грустно! – еле слышно призналась она. – Журден, дорогой, хотя бы раз забудь о благоразумии, серьезности, приличиях!
Обращение на «ты» взволновало его, так же как и вырез ее ночной сорочки, видневшийся под полураспахнутым халатом. Когда же Сидони вложила свою ладошку в его руку, Журден задохнулся от счастья.
– Бог мой, – прошептал он со вздохом крайнего изумления, – неужели ты так меня любишь?
– Богу лучше в эти дела не вмешиваться, – пошутила девушка, награждая жениха многозначительным взглядом.
Сидони всмотрелась в его лицо. Светлая кожа, тонкие черты, ласковые карие глаза, шелковистые усики над пухлыми розовыми губами… Единственный мужчина, который ей когда-либо нравился, не считая Лорика. И ей предстояло связать с ним свою судьбу.
– Конечно, я тебя люблю, – с уверенностью ответила Сидони.
Через час они, полуобнаженные, лежали на кровати в комнате Сидони. Было темно, но не так, как обоим хотелось, – слабый лунный свет пробивался сквозь занавеси. Сейчас жених и невеста старательно избегали прикосновений, обескураженные тщетностью взаимных ласк и поцелуев.
«Боже, это вызывает во мне отвращение, – думала Сидони. – Мужской орган кажется мне таким странным…» Чтобы не отпугнуть ее, Журден призвал на помощь все свои познания в любовной науке, силясь пробудить в этом стройном, изящном теле чувственность. И натолкнулся на обескураживающую глухоту невесты, на ее граничащую с безразличием холодность. Сидони старалась, он это знал, однако, не совладав с собой, часто отталкивала его и замирала, едва он пытался просунуть руку ей между бедер. В конце концов, перевозбудившись и отчаявшись, Журден попытался взять ее, – и безуспешно. Преграда не желала поддаваться, и Сидони тихонько стонала от боли. Они оставили свои попытки.
«Она к этому пока что не готова», – мысленно сокрушался Журден – расстроенный, одолеваемый странным изнеможением.
Сидони уснула, так и не решившись с ним заговорить. Журден поднялся и вышел из спальни.
Сидя