жить в этом не слишком фешенебельном районе бок о бок с коммивояжерами, вышедшими в отставку капралами и прочим малопочтенным сбродом, единственные развлечения которых – обсуждать соседей, сплетничать на улице да надираться по вечерам? Или… или же она узнала о моем флирте с секретаршей из соседнего отдела? Да, признаю, флирт был не совсем невинным, еще немного – и мы с той крошкой, имени которой сейчас я даже не могу вспомнить, зашли бы намного дальше дозволенного приличиями! Уж не помню, что нам помешало, но наутро я проснулся, как всегда, в собственной постели рядом с мирно посапывающей Дженни, а с той особой с тех пор даже не виделся! Кроме того, кто же не флиртует на корпоративах? По-моему, они и предназначены как раз для того, чтобы выпустить пар! И потом, прошел уже год или даже полтора, так что… Нет, это явно не из-за того, что моя жена узнала о секретарше, да еще и случившейся больше года назад! Из-за этого Дженни могла поскандалить, надуться, но не ушла бы! Хотя женщины – непредсказуемые создания. Иногда они расстаются с мужьями из-за сущих пустяков, например храпа, или пристрастия к чесноку в колбасках, или запаха трубочного табака, который невозможно выветрить из гардин… Однако я не курю, не люблю чеснок и даже не храплю! Я тихий, терпеливый служака, один из многотысячной армии марширующих утром в одинаковых серых костюмах солдат Сити – мужчина средней внешности и среднего возраста… и достаток у нас тоже средний. Как и дом, и газон перед домом, и вечнозеленая изгородь, ножницы для подстригания которой я выбираю сам – они всегда средней цены и, соответственно, среднего качества.
Я вглядываюсь в стоящую передо мной женщину словно бы новыми глазами: вот она, моя Дженни… ей сорок восемь, но ее уж никак нельзя назвать средней! Она до сих пор стройна, у нее, несмотря на заплаканные глаза и красный носик, ухоженный вид, а ее зеленое пальто, лиловая шляпка и лимонные перчатки выглядят свежо и даже вызывающе. Как и туфельки на дерзких каблучках. Стуча которыми, она, возможно, сейчас покинет нашу с ней жизнь навсегда. О господи! Навсегда! Как такое может произойти? Это… это возможно только при одном раскладе – если она уходит к другому мужчине! Но… ей сорок восемь! И мы прожили вместе двадцать три года, черт возьми! Двадцать три года!!
– У тебя… у тебя есть к кому уйти? – осторожно, словно идя по тонкому льду, спрашиваю я.
– Да, Джордж, – спокойно отвечает она. – Я ухожу от тебя к другому. Но… это не главное. Это не было причиной… скорее, это оказалось следствием. А главное другое… совсем другое! Не знаю, поймешь ли ты… Мне было очень скучно заниматься домашним хозяйством, Джордж. Это невыносимо – день за днем пылесосить дом, в котором никто ничего не разбрасывает, годами протирать пыль (хотела бы я знать, откуда она берется, эта пыль, если мы никогда не открываем окон?!). И готовлю я всегда одно и то же – что всегда готовила твоему отцу твоя мать. Ростбиф, цветную капусту и пудинг! Ты даже собаку не разрешал мне завести, потому что собаки портят газон и от них шерсть на диванах… И еще ее не с кем будет оставить, когда мы едем в отпуск. О, Джордж! Ты не представляешь,