и она положила свою ладонь на Манину руку и чуть сжала. – Ты, дорогой мой не хмурься, послушай, что я скажу. Вам надо скорее пожениться, и это не мой каприз. Я уже отсюда не выйду… Не вскидывайся, сын, слушай. И ты, девочка, тоже. Квартиру могут отобрать, потому что, когда я умру и ты останешься один, у тебя не будет оснований для того, чтобы жить в такой большой квартире, а если женишься – дело другое. Там уже появятся перспективы – молодая семья, дети пойдут. Я уже поговорила кое с кем, и вас не тронут, но только при том условии, что вы быстро зарегистрируетесь. Ну, всё, всё.. Не смотри на меня так, я пока ещё жива. Но мой миелолейкоз меня уже доедает. Сынок, вот что ещё…
Она перестала обращать внимание на Маню, как будто её здесь не было и продолжала теперь говорить только с Севой:
– Сейчас ты поедешь домой и привезешь мне мою «беретту». Я этого говенного конца ждать не буду. Всё.
И она отвернулась к стене. Маня смотрела на Севу во все глаза. Сева побледнел, но когда отвечал, голос у него был твердый и ровный: «Хорошо, мама».
«Неужели привезёт?» – Маня не верила тому, что услышала, но верить приходилось. Адмиральша не шутила. Тут Маня и увидела её характер. Да, эта женщина слабой не была, что бы о ней ни говорили, а говорили много разного, но слабой она точно не была.
– Ну, идите, детки, – не поворачиваясь, уже мягче сказала она. – Дай Бог вам счастья.
Маня наклонилась к ней, чтобы поцеловать сухую щеку, и услышала: «Спасибо, детка. Ты его не оставляй, он такой дурак, прости, Господи, пропадет один. Он тебя любит, я знаю. Всё, иди». Она закрыла глаза. В больничном коридоре Маня спросила:
– Ты и правда пистолет ей привезешь?
– Привезу… Только без патронов. У нее не будет сил проверить. Там курок тугой. И патронник открыть ей будет трудно, так что она не догадается. Я ей под подушку положу, в руки не дам.
– А если найдут?
– У неё разрешение есть, – Сева говорил абсолютно спокойно, – ничего не будет. Да и пациенты здесь не рядовые, на многое врачи и персонал закрывают глаза.
Он привез ей пистолет. Она была в сознании и со смешком сказала: «Я знаю, ты патроны вынул». Сева промолчал.
– Ну что ж, сынок, давай прощаться. Я была уверена, что ты не дашь мне шанса, но я тебя понимаю – всю жизнь с этим жить… Ты меня, старую идиотку, прости за минутную слабость. Я тогда не о тебе думала. Уже, когда вы ушли, сообразила, что глупость сморозила. А ты умный мальчик, греха не допустишь, – она вдруг как-то подалась вперед, выгнулась и забормотала что-то. Он все пытался уловить, что она говорит, вызвал звонком медсестру. Набежало много медицинского народу, установили капельницу, сделали укол.
– Выйдите, выйдите, – подталкивал его к двери военврач, – выйдите, товарищ дорогой, вы мешаете.
Сева так посмотрел на него, что тот помедлил секунду и сказал: «Хорошо, можете присутствовать». И вот эта абсолютно военная фраза подействовала на Севу успокаивающе. Он знал, что остаются считанные минуты, она уходила, она всё сделала как положено. Попрощалась и отпустила с миром.