и бессмыслицы, борьбы и разочарований некий высший смысл помогла философу достойно пройти все житейские испытания. Однако жизнь зашла в тупик. С македонцами он рассорился, соотечественники грозят судом… Что же остается – философствование? Но философия Аристотеля – это философия действия. И он принимает яд, в отличие от Сократа – добровольно.
Кто мог знать, что таким печальным смыслом наполнится его ответ на вопрос, какую он получил пользу от философии: «Стал делать добровольно то, что другие делают в страхе перед законом»…
Аристотель соединил платоновский мир идей, оторванный от вещей, с самими вещами. Он старался всё привести в систему, во всем найти смысл, в том числе и в человеческой жизни. Жизнь – это трагедия, где есть и зло, и неудачи, и смерть, но все эти несовершенства лишь выявляют их высшую основу. По мнению философа, идея жизни оправдывает несовершенство самой жизни. Совершая красивые поступки, мы приоткрываем тот идеал, ради которого не жаль и умереть.
Аристотель не убеждает человека в его греховности, не собирается переделывать его, не ставит недостижимых задач, зато учит жить по-человечески, то есть достойно. Главная сила для философа – любовь к совершенству. Он видит корень добродетели не в рассудке, а в естественных склонностях, которые направляются общему благу. Добродетель для него – в сдерживании страстей, избегании крайностей. Мудрец призывает человека разобраться в себе и разумно управлять собой. Он завещает любить самого себя и не отказывать в том, что на благо душе и телу.
Юноши по своему нраву склонны к желаниям, а также склонны исполнять то, чего пожелают, и из желаний плотских они всего более склонны следовать желанию любовных наслаждений и не воздержаны относительно его. По отношению к страстям они переменчивы и легко пресыщаются ими, они сильно желают и скоро перестают; их желания пылки, но не сильны, как жажда и голод у больных. Они страстны, вспыльчивы и склонны следовать гневу. Они слабее гнева, ибо по своему честолюбию не переносят пренебрежения и негодуют, когда считают себя обиженными. Они любят почет, но еще более любят победу, потому что юность жаждет превосходства, а победа есть некоторого рода превосходство. Обоими этими качествами они обладают в большей степени, чем корыстолюбием: они совсем не корыстолюбивы, потому что еще не испытали нужды… Они не злы, а добродушны, потому что ещё не видели многих низостей. Они легковерны, потому что ещё не во многом были обмануты. Они исполнены надежд, потому что юноши так разгорячены природой, как люди, упившиеся вином; вместе с тем, потому что ещё не во многом потерпели неудачу. Они преимущественно живут надеждой, потому что надежда касается будущего, а воспоминание – прошедшего; у юношей же будущее продолжительно, прошедшее же кратко: в первый день не о чем помнить, надеяться же можно на всё. Их легко обмануть вследствие сказанного: они легко поддаются надежде. Они чрезвычайно смелы, потому что пылки и исполнены надежд;