к жизни крупных мастеров слова. Впрочем, и среди тех, чьи книги читают сейчас, есть по крайней мере несколько писателей, которым не грозит забвение.
Зависеть от жюри? Зависеть от народа?
Писатель и драматург Юрий Поляков побывал в Тамбове не только для того, чтобы порадоваться за свою комедию «Хомо эректус», поставленную московским режиссером Кириллом Панченко на сцене Тамбовского театра драмы…
– Юрий Михайлович, как вы оцениваете тамбовский вариант вашей комедии, которая уже прошла обкатку в Московском театре сатиры?
– Во-первых, я рад, что тамбовский театр остановился на моей пьесе. В Москве можно поставить что угодно, но когда твоя пьеса идет в провинции, то это уже признание. Во-вторых, тамбовская постановка «Хомо эректус» мне понравилась, говорю это без всяких скидок на провинцию. Стильное оформление, оригинальное режиссерское прочтение. Еще ни один театр, поставивший мою пьесу, в накладе не остался. Думаю, что и в Тамбове зритель пойдет на спектакль…
– О том, что сегодня государство не обращает внимания на культуру, говорят и столичные режиссеры, и заведующие сельскими клубами. Обмолвились об этом и вы, заметив, что в советские времена положение было лучше. Но ведь тех же совписов тогда просто выстраивали в очередь: одних на получение сталинских и прочих премий, других – за «путевками» в Магадан. И сажали за слово не только в сталинские времена, но и в брежневские. В «золотом веке» русской литературы писатели если и «строились», то по своей воле, а цензура была гораздо либеральнее советской, и ни о каких-то грантах они не помышляли. Лишь собрание сочинений Пушкина посмертно было издано за счет казны, да еще Гоголь получал ежегодный «грант» к Рождеству от государя императора по двадцать тысяч рублей… В каком виде вам представляется взаимодействие государства и культуры в наше время?
– Представление о независимости писателей девятнадцатого века несколько преувеличено. Деятели культуры в той или иной степени были зависимы во все времена. В девятнадцатом веке писатели группировались вокруг журналов, причем так называемые прогрессисты находились в гораздо лучшем положении, чем, скажем, монархисты. Например, известный поэт-демократ Курочкин жил намного лучше, чем Достоевский. При советской власти писателей в очередь никто не выстраивал, они становились в нее сами, если, конечно, не ссорились с властью до смерти. Сегодня литературным трудом жить практически невозможно, и зависимость писателя ничуть не меньше, чем при советской власти. Нынешний литератор зависит от жюри различных конкурсов, от грантов. В писательском сообществе наблюдается жесткое идейное противостояние: с одной стороны патриоты, с другой – либералы. А премии достаточно внушительные, и они становятся основным источником существования, ибо тиражи серьезных романов не превышают 5 тысяч экземпляров. Что касается взаимодействия культуры с властью, то власть, прежде всего ее среднее звено, просто