первый раз будет с тем, кто нравится. Даже не обязательно любовь, но – чтобы нравился. И все никто не попадался.
– А я тебе, значит, нравлюсь?
– Еще как. Давно уже.
– Постой. А тебе сколько? Шестнадцать есть?
– Будет через месяц.
В голове Лени тут же закрутились юридические выражения: «возраст согласия», «изнасилование несовершеннолетней» и так далее. Хотел сразу же посмотреть в телефоне, но Анжела была права – сеть тут совсем не тянет.
– Ты чего? – Анжела стискивала его, тыкалась носом в щеку, лизала языком, как щенок. Дурачилась. – Думаешь, в полицию тебя потащу?
– Да нет. Просто… Неожиданно как-то.
Он вышел из сарая, выпил махом стакан водки, постоял. Запрокинул голову, чтобы посмотреть на звезды, но небо заволокло сплошными тучами. И ветер налетал холодный, отчего листья яблонь густо шелестели, и падали первые капли дождя.
Леня побрел, спотыкаясь, к машине.
Гнал так, будто очень спешил, в кого-то чуть не врезался на повороте. Не сбавляя скорости, схватил телефон, разбудил звонком приятеля и юриста их фирмы Вадю Панина, спросил, когда наступает возраст согласия и что бывает, если ты девушку до него это самое.
– От девушки зависит, – сонно ответил Панин. – Вообще-то срок, тюрьма. Главное, она заявление подала?
– Нет. И не собирается.
– И ты меня будишь по такому пустяку? Урод! – добродушно проворчал Вадя и отключился.
Как подъехал к даче, как вошел, как упал, Леня помнит смутно.
И вот видит себя в одежде на постели.
С больной головой и вопросом: что теперь делать?
Решил сделать то, к чему привык во всех жизненных обстоятельствах: договориться. Наскоро умылся, переменил одежду, выпил кофе, поехал к дому Анжелы.
Она еще сладко спала в своем сарае. Долго приходила в себя, потягивалась, улыбалась.
– Послушай, – сказал Леня. – Только внимательно.
– А в сортир можно сначала? И умыться?
– Иди.
Она ушла. Минут десять ее не было, Леня истомился ждать.
И пока ждал, осознал, что говорить будет вовсе не о том, о чем собирался.
Наконец она вернулась. Села рядом, обняла. Леня отстранил ее.
– Постой. Слушай. Ты переезжаешь ко мне. Будешь ходить в московскую школу. Через месяц, когда тебе будет шестнадцать, оформим наши отношения. Закончишь школу, потом я найму тебе репетиторов, поступишь – куда ты хочешь?
– Еще не знаю. И не надо мне так. То есть, конечно, в Москву интересно, но куда я мамаху дену? А бабу Олю?
– Какую бабу Олю?
– Бабку мою родную, она в параличе, второй год помирает, а помереть не может.
– Наймем сиделку, – растерянно сказал Леня, понимая, что все сложнее, чем он себе представлял. Казалось: будет рядом чистая и вкусная девочка, и телу приятно, и душе лестно – воспитать человечка. Но, похоже, у человечка многовато проблем.
– Сиделка не вариант, – объясняла меж тем Анжела. – Мы пробовали, и соседку звали, и еще одну женщину, а баба Оля в них калом кидается.
– Чем?
– Говном! Она во всех кидается, даже в мамаху, только меня