иностранцев, добирающихся на крыльях аж до самой Австралии, то про нашего Громова, облетевшего всю Европу{58}. Вот только как на этом заработать хоть копейку?
Тем не менее я без особой надежды выложил единственный застрявший в памяти факт:
– Чкалов через Северный полюс до Штатов доберется, но это уже позже, году в тридцать пятом{59}.
– И как же ты жить-то мортуешь с эдаким капиталом в башке? – подозрительно вкрадчиво поинтересовался пахан.
Похожие вопросы я задавал себе миллион раз. К сожалению, ничего дельного в рамках прокрустова ложа социализма не выходило, собственно, именно поэтому мне и приходилось держать политический вариант продажи информации о будущем как основной и даже единственный.
Но некоторые слабые идеи все же имелись.
– Можно вложиться в картины, я помню несколько авторов, ставших знаменитыми. Но результат проявится только лет через двадцать – тридцать. Или подождать оттепели с десятком-другим старых икон. Еще на денежных реформах немного заработать, но это уже только после войны. Хотя… Все же надежнее производством заняться, есть варианты с лапшой быстрого приготовления, туристическим снаряжением, ксерографией{60}, полупроводниками или аквалангом…
Князь выслушал этот детский лепет молча, пауза затянулась, так что я поспешил ее разбить последним отчаянным рывком:
– Вот в Соединенных Штатах реализовать мои знания намного проще. Я неплохо представляю себе технологии будущего, так что можно запатентовать какие-нибудь изобретения, а то и еще проще – заняться игрой на бирже.
– Биржа, значит? – наконец-то встрепенулся Гвидон и уточнил, выказав неожиданные познания: – Но ты же курсов не можешь помнить!
– Разумеется. – Я постарался скрыть радость от поклевки. – Но зато хорошо представляю основные тренды развития науки и техники. Если видеть названия компаний, типы продукции, фамилии, что-то непременно всплывет в памяти. Да и политику всякую со счетов нельзя сбросить. Сразу миллионов не выиграть, но потихоньку денежка потянется.
– Складно… – Авторитет задумался, выскреб из-за уха вошь и щелчком раздавил ее между ногтями. Затем продолжил, как бы разговаривая сам с собой: – Рвануть нитку непросто, легавые ее хорошо забили. Готовиться надо основательно, такое сразу трелить{61} надо.
И замолчал минут на пять.
Я уже думал, что он, как принято у уголовников, задремал с открытыми глазами – все ж болел недавно, и стал прикидывать, как половчее попрощаться да пролезть на свое место на нарах, но тут пахан шайки наконец громко хмыкнул и как ни в чем не бывало занялся моей подготовкой к существованию на Соловках. Не иначе решил в последнюю ночь перед Кемью поднять мои шансы на выживание.
Скоро передо мною развернулась широкая панорама лагерного быта со всей его беспощадностью, знаменитым зоновским блатом, административной структурой, расстрелами, зачетами, довесками, пайками, жульничеством, грабежами, охраной