недоуменно поскреб в затылке:
– Это «большой банан» по-древнескандинавски?
– Ну, если честно, не совсем, – признался Хафборн. – Викинги так далеко на юг не заплывали, поэтому они не в курсе насчет бананов. «Микиллгулр» означает «большой желток». Это же близко, правда?
Я возвел глаза к небесам в безмолвной молитве.
«Фрей, бог лета, дорогой папочка! – мысленно проговаривал я. – Спасибо тебе большое за корабль. Но, если что, зеленый – тоже летний цвет хоть куда. Ничуть не хуже желтого, тебе не кажется? Так что прекрати, пожалуйста, выставлять меня на посмешище перед друзьями. Аминь».
Я выбрался на причал и стал помогать пришвартовывать Большое Желтое Недоразумение. Ноги у меня все еще подрагивали после речной гонки и виденьица с Локи. Если я с таким восторгом ступаю на сушу после нескольких минут плавания, то нас ждет просто ошеломляющее путешествие!
Амир пожал мне руку:
– Как жизнь, Дж… то есть Магнус?
Прошло уже несколько месяцев, а он по привычке иногда норовит назвать меня Джимми. Это я сам виноват. Пока я жил на улице, Амир и его папа были для меня надежным источником горячего питания. Они всегда подкармливали меня остатками еды из своей фалафельной в ресторанном дворике. А в обмен на их доброту я скрывал от них свое настоящее имя. До сих пор стыдно.
– Нормально, спасибо. – Тут я понял, что снова его обманываю. – Ну, то есть, если не брать в расчет очередной опасный поход.
Самира пихнула меня в бок обухом топора:
– Эй, кончай его нервировать. Я в последнее время только и делаю, что успокаиваю Амира.
Алекс хихикнул:
– А я в последнее время только и делаю, что приглядываю за этой парочкой, пока Сэм успокаивает Амира. Они такие лапочки!
Самира вспыхнула. На ней была ее обычная походная экипировка: кожаные ботинки, прочные штаны карго с подвешенными к ним двумя топорами, водолазка с длинным рукавом, темно-зеленая куртка и, конечно же, завершал образ ее неизменный волшебный хиджаб. Переливчатая зеленая ткань трепетала на ветру и вбирала в себя все окружающие цвета, готовая по первому сигналу хозяйки переключиться в режим тотальной маскировки.
Сэм, кажется, тоже не мешало бы переключиться. Или скорее включиться. Лицо у нее было какое-то погасшее, сухие губы шелушились, глаза ввалились и больше не блестели. Как будто она страдала недостатком витаминов.
– Все хорошо? – спросил я у Сэм.
– Ну да. Все отлично!
Но в ее дыхании чувствовался привкус кетонов – выдохшейся кислятины; так пахнут лимоны, если полежат на солнце. А еще так пахнет от тех, кто долго не ел. Я привык к этому запаху, пока был бездомным.
– Не-а, – возразил я. – И ничего не отлично.
Она раскрыла было рот, чтобы заспорить, но тут вмешался Амир.
– Рамадан идет уже две недели, – пояснил он. – Мы оба постимся.
– Ну Амир! – возмутилась Сэм.
– А что такого? Магнус наш друг. Ему можно сказать.
Алекс в бессильной злости прикусил губу. Ясное дело, Алексу все известно. Вот о чем он чуть не проболтался тогда у дяди