и причалов оставалось миль 20. В такое время команда собирается покурить, где-нибудь в заветрии. Матросы и сверхсрочники скорее всего костерили командование минной дивизии, выгнавшей корабль в осенний, холодный сентябрьский день с утра в море. Все хотелось вернуться поскорее. Скоро должен был открыться м. Церель.
«Охотник» вид с ходового мостика. За трубой и в районе кормового мостика видны спасательные шлюпки.
Внезапно раздается сильный взрыв. Все попадали. Взоры на мостик. Там мечется командир – старший лейтенант Фок и запрашивает кочегарки и машинные отделения в трубы связи. Из которых вместо ответа идет дым и слышится треск ломаемых конструкций.
Наконец из машинного отделения вываливается в разорванной рубашке судовой механик лейтенант Бобылев. За ним куча кашляющих в грязных и разорванных робах кочегаров и машинистов. Многие несут на руках раненых. Бобылев на все задрайки задраил за последним люк.
И повернувшись к командиру с болью закричал – Командир.
Все с ужасом прислушиваются к его приговору. Судовой врач Смирнов и его помощник из числа матросов быстро спускаются с сумками с красным крестом перевязывать раненых кочегаров.
– Погибло 12 человек вахты – кричит Бобылев – более 15 ранено, 3 тяжелых. 6 человек не смогли вывести – остались там. Котлы и кочегарки погасили – взрыва не будет. Водонепроницаемая переборка в нос из машинного отделения повреждена взрывом и герметизирована быть не может.
Поставлена линии обороны, но она выдержит не более 15-20 минут. Пробоина слишком большая и заделана или закрыта пластырем быть не может. Вода прибывает слишком быстро. Корабль надо оставлять. Времени осталось максимум 15-20 минут.
Посмотрел на часы и прокричал опять – осталось уже меньше.
– Шлюпки к спуску – скомандовал, посерьезневший и побелевший командир.
Боцманмат и палубные унтер-офицеры бросились выполнять команду командира. Туда же побежали командиры шлюпок мичмана Лисаневич и Лебедев.
– Грузить в первую очередь раненых и молодых матросов – прокричал им вслед командир.
Шлюпки были спущены хорошо подготовленной командой за пару минут. По выстрелам и штормтрапам к ним стали спускаться молодые матросы и передавать раненых, когда шлюпка наполнялась людьми, оставшиеся им просто бросали концы.
– Отходи – рычал на спустившихся в шлюпки строевой боцманмат Сурков. Кто-то увидев, что все офицеры и унтер-офицеры остались на корабле пытался выбраться назад, но в шлюпку бросали концы и течением ее переполненную уносило вдоль борта.
Когда все шлюпки были отправлены, Сурков и стоявшие с ним повернулись в сторону мостика. Там на фоне солнца выделяются фигуры, куривших и о чем-то разговаривавших между собой командира Фока, старшего офицера Огильви и старшего артиллериста Панферова. Они увидев, что смотрят на них, встали по стойке смирно, отдали оставшимся на корабле честь.
– Благодарю за службу! – прокричал старший лейтенант Фок – мы в кают-компанию. Там быстрее, хоть мучатся долго не будешь.