сказании должен заключаться моральный урок, да?
Удинаас немного прошел наверх, оказавшись напротив входа в пещеру, протянул руку, ухватился за край камня, уперся мыском мокасина в край уступа. Затем, оттолкнувшись от ступенек, он плавно развернулся на одной ноге, второй махнув в воздухе. И, затянутый весом заплечного мешка, очутился в пещере.
– Ловко, – похвалил Силкас Руин довольным голосом, словно ему понравилось, как раб прошелся по чванливому самодовольству Фира Сэнгара, перевернув все вверх ногами. – Я собираюсь последовать за ним.
– И я, – сказала Кубышка.
Сэрен Педак вздохнула:
– Хорошо, только я считаю, нам нужно обвязаться веревкой, а геройствует пусть Удинаас.
Пещера оказалась коридором, вероятно, ведшим когда-то к балкону – до того, как рухнул фасад. Массивные стены, покрытые трещинами, сдвинулись, нависая под странными углами. И каждая щель, каждая трещина кишела мохнатыми телами летучих мышей, разбуженных вторжением, пищащих и в любой момент готовых сорваться с места.
Сэрен опустила мешок на землю. Мимо прошел Удинаас.
– Вот, – сказал он, выдохнув облачко пара. – Зажгите лампу, аквитор, от холода у меня руки коченеют. – В ответ на ее взгляд он покосился на Фира Сэнгара и пояснил: – Слишком много лет окунал руки в ледяную воду. У эдур рабам не слишком уютно.
– Тебя кормили, – сказал Фир Сэнгар.
– Когда в лесу падало кровь-дерево, – ответил Удинаас, – нас посылали приволочь его в деревню. Помните те времена, Фир? Иногда ствол вел себя предательски – то в грязи заскользит, то еще что, – и раба давило. Давило рабов и из вашего дома – вы ведь их и не вспомните, да? Подумаешь, мертвый раб! Когда такое случалось, вы, эдур, кричали, что дух кровь-дерева возжаждал летерийской крови.
– Хватит, Удинаас, – сказала Сэрен, сумев наконец зажечь лампу. Как только огонек разгорелся, летучие мыши рванулись из щелей, и воздух внезапно наполнился неистовым хлопаньем крыльев. Через дюжину ударов сердца твари улетели.
Сэрен выпрямилась и подняла лампу. Они стояли на толстой грязной подушке – гуано кишело червями и жуками и издавало аромат разложения.
– Лучше убраться отсюда, – сказала Сэрен. – Тут зараза…
Мужчина кричал, пока стража волокла его за цепи через двор к стене с кольцами. Разбитая нога оставляла кровавые следы на брусчатке. По двору разносились громкие обвинения и жалобы на устройство мира – летерийского мира.
Танал Йатванар негромко хмыкнул:
– Только послушайте. Какая наивность!
Карос Инвиктад, стоящий рядом на балконе, смерил Танала резким взглядом:
– Вы глупец, Танал Йатванар.
– Куратор?
Карос Инвиктад оперся предплечьями на перила и посмотрел вниз на узника. Пухлые, как ручейники, пальцы медленно переплелись. Где-то над головой хохотала чайка.
– Кто представляет главную угрозу для империи, Йатванар?
– Фанатики, – почти