самец, скользил по земле справа; юная Гунт Мах, только начинающая превращаться в самку, – слева… Гарантия полной безопасности.
Как и риназаны, два к’чейн че’малля, похоже, были довольны, даже в такой далекой дали от родни. Довольны сопровождать Красную Маску, защищать его и убивать летери.
И он понятия не имел почему.
В свете лампы глаза Силкаса Руина стали совсем драконьими – по мнению Сэрен Педак, очень уместно для палаты, в которой они находились. На каменных стенах, сходящихся наверху в свод, были вырезаны перекрывающиеся чешуйки. Непрерывный узор мешал сосредоточиться, вызывая тошноту. Сэрен уставилась в пол, моргая слезящимися глазами.
По ее прикидкам, было утро. Они шли по туннелям, поднимались по наклонным ходам почти целую ночь. Воздух был спертым, несмотря на постоянный встречный поток воздуха.
Она с усилием отвела взгляд от Силкаса Руина, негодуя на себя за очарованность этим диким неземным воином, тем, как он умел сдерживать себя – даже грудь при дыхании колыхалась едва заметно. Погребенный на тысячелетия, он все равно был, несомненно, жив. Кровь текла по венам, мысли оживали, запыленные от долгого бездействия. В его голосе ей слышалась тяжесть могильных камней. Трудно даже представить, как можно столько страдать и не сойти с ума.
Впрочем, что-то таилось глубоко внутри: или запрятанное по необходимости, или просто ждущее своего часа. Как убийца, он был тщателен и бесстрастен. Словно на жизнь смертных можно не обращать особого внимания, сводить все к хирургической оценке – препятствие или союзник. Остальное неважно.
Удобный взгляд на мир. Закрыть глаза на сложности – заманчиво. Но для нее – невозможно. Нельзя прятаться от сложностей. А для Силкаса Руина видимые сложности не имели значения. Он нашел для себя определенность, и она стала неоспоримой.
К сожалению, Фир Сэнгар не хотел признать безнадежность постоянных нападок на Силкаса Руина. Тисте эдур стоял у треугольного прохода, куда им вскоре предстояло шагнуть.
– Ты думаешь, – обратился он к Силкасу Руину, – что я вообще ничего не знаю о той древней войне, о вторжении в этот мир.
Альбинос тисте анди взглянул на Фира Сэнгара, но ничего не ответил.
– Наши женщины хранят память, – продолжил Фир. – Они передают сказания дочерям. Поколение за поколением. Да, я знаю, что Скабандари ударил кинжалом тебя в спину, там, на холме, над полем битвы. Но было ли это предательство первым?
Если он надеялся услышать ответ, его ждало разочарование. Удинаас, сидящий спиной к чешуйчатой стене, тихонько рассмеялся.
– Какая разница, кто кого предал? – сказал он. – Разве в этом дело? Нас ведь удерживает вместе не взаимное доверие. Скажите, Фир Сэнгар, мой бывший хозяин, представляет ли ваш брат, кто такой Руин? Откуда он? Полагаю, нет. Иначе он за нами погнался бы сам во главе десятитысячного войска. А вместо этого они с нами играют. И вам не любопытно почему?
Полдюжины ударов сердца все молчали, потом Кубышка хихикнула:
– Разумеется,