стрела Ивана-царевича настигла в болоте чудесную Царевну-лягушку. Охотник нашел у лешего пропавшую девушку и женился на ней. А преследуемый королем Карлом IV олень вывел удачливого охотника к горячим источникам, которые с тех пор, согласно легенде, названы именем короля – Карловы Вары.
К ратному подвигу приравнивал свои победы над дикими конями, турами и медведями отважный воин князь Владимир Мономах. После описания военных походов и битв, скитаний по разным уделам Мономах повествует в «Поучении» о ловах. А завершается «Поучение» призывом не страшиться смерти ни в бою, ни на охоте, доблестно исполняя «мужьское дело»[2].
В древности охоту называли ловом, что выражало изначальное назначение этого занятия, связанного с добыванием трофеев. С конца XV – начала XVI в. охота изменяет свое первоначальное назначение добычливого промысла. Изменения отразились и в языке: вместо слова «лов» стали употреблять слово «охота». Охота – это хотение, настроение, страстное желание «гнати по зверю». Охота – источник наслаждения, возможность проявить сметливость, смелость, ловкость: чем больше препятствий, тем радостней успех для охотника.
Помпезно обставлял соколиную охоту азартный любитель «красной потехи» царь Алексей Михайлович. В «Уряднике, или Новом уложении и устроении чина сокольничья пути» находим очень подробное описание подготовки к соколиной охоте как костюмированному театрализованному действу со строго предписанными ролями. Одежда сокольников восхищала и иностранцев. Во время дипломатических обедов царь-охотник любил похвастаться своими ловчими птицами, поражая иностранных послов торжественностью ритуала, который исполнялся сокольничьими так, как будто речь шла о деле государственной важности. Обладая незаурядным литературным даром, Алексей Михайлович в письмах к московскому ловчему стольнику Афанасию Матюшкину так выразительно и с такой любовью описывает славные добычи своих дорогих птиц, что эпизоды охотничьих мемуаров оживляются восторгом, страстью, гордостью автора за своих соколов и кречетов и дышат истинным вдохновением.
Как видим, охота была забавой для привилегированной части общества – царей, князей. И все они, включая женщин-цариц, предавались азарту гона, восхищались зрелищностью этого захватывающего пышного действа. Различные виды охот были любимы царями. Исключением был лишь Петр Великий, который не жаловал охоты. «Это не моя забава, – говорил он. – И без зверей у меня есть с кем сражаться: вне отечества с дерзким неприятелем, а внутри укрощать моих грубых и неугомонных подданных». При нем охота стала развиваться в европейских традициях уклада придворной жизни[3].
Окончательное закрепление при Петре I за дворянами поместий способствовало развитию и упрочению помещичьего усадебного уклада жизни в России XVIII в. Частью дворянского усадебного быта была и охота.
Хотя весьма популярный в свое время автор од, эклог, элегий, басен, драм Александр Петрович Сумароков специально произведений на охотничью тематику не создавал, все же его перу принадлежит «Охотничья песня», написанная, очевидно, из желания потрафить литературным и эстетическим потребностям дворянского общества.
Продолжая традиции французской литературы и следуя вкусам аристократического общества, Александр Петрович Сумароков сочинял модные в XVIII в. идиллии и эклоги, изображая сценки с пастухами и пастушками на лоне мирной природы. И не случайно одно из первых в русской литературе стихотворений Сумарокова о псовой охоте начинается такими строками:
Не пастух в свирель играет,
Сидя при речных струях.
Не пастух овец сгоняет
На прекрасных сих лугах.
Их свирели не пронзают
Тихим гласом воздух так —
Трубят в роги и взывают
Здесь охотники собак[4].
В этом фрагменте видно, что автор соединяет клише знакомого читателю жанра пасторали с элементами народной песни: первые четыре строки составлены по принципу синтаксического отрицательного параллелизма, используемого в народном творчестве[5]. Отталкиваясь от известного жанра, поэт разворачивает в своем повествовании картину захватывающего гона зайца.
Гавриил Романович Державин в «Похвале сельской жизни» (1798) рассказывает об охоте в числе многих прелестей сельской жизни, которые потребны тому, кто, удалившись от дел, предается блаженству простых и естественных радостей:
Когда ж гремящий в тучах бог
Покроет землю всю снегами,
Зверей он ищет след и лог
Там зайца гонит, травит псами,
Здесь ловит волка в тенета.
Иль тонкие в гумнах силки
На куропаток расставляет,
На рябчиков в кустах пружки, —
О, коль приятну получает
Награду за свои труды![6]
А шуточное из анакреонтической лирики стихотворение «Охотник» (1802) посвящено