Корни и кроны. Фрагменты истории Сибири в лицах одного сибирского рода (документальное историко-генеалогическое исследование)
через Березов пробраться в Россию на родину.
С молчаливого согласия воеводы, которому обо всех своих планах заговорщики не докладывали, почти половина красноярского гарнизона покинула место службы и отправилась вниз по Енисею. В первых числах июля 130 красноярцев внезапно появились у стен Енисейского острога. По плану красноярцев, несколько человек должны были проникнуть в острог и, напав на караул, открыть ворота. Но енисейцы заподозрили недоброе. Они позволили нескольким бунтовщикам войти, после чего их разоружили и арестовали.
Выяснить полностью замысел красноярцев у пленников удалось не сразу: даже пытки не приносили результата. Битье кнутом и прижигание раскаленным железом они выдерживали. Тогда было решено внести разнообразие в процесс пытки: им обрили наголо головы и стали лить студеную воду. Только так удалось вырвать подтверждение сведений о «воровском умысле». Предпринятая красноярцами попытка штурма острога была быстро пресечена: залп из всех четырех острожных пушек и пищалей охладил пыл бунтовщиков не хуже ледяной воды, остудившей головы их пленных товарищей. Не рискнули они идти на дальнейшее безрассудство. Оставалось только продолжить грабежи.
Вместе с перешедшими на сторону бунтовщиков разными проходимцами из Енисейска и некоторыми сосланными в государеву пашню крестьянами красноярцы пограбили проживавших на посаде торговых и промышленных людей «до нага». Потом пошли на Ангару и, разжившись чужим добром и продовольствием, в конце концов вернулись в Красный Яр.
Заговор раскрыли, главных заговорщиков показательно наказали, и чудом удалось отстоять право на жизнь красноярского острога от озлобленных енисейцев. Но память осталась…
Воевод, наместников царских, поставленных на тамошнее кормление, то есть на почти полное местное самообеспечение – красноярцы и в грош не ставили, особенно безмерно алчных и чванливых. Те на тучном кормлении наглели до крайности, дурели до лютости, приводя стойких казаков в телесную немощь и отчаянье, состояние, в коем «вовсе не мочно жить» от воевод-разорителей, грабителей, мучителей.
По лютости воевод также грозны и беспощадны становились сибирские бунты. В самом мягком виде им просто отказывали от воеводства, а чаще изгоняли из городов или избивали до полусмерти самих воевод и их сторонников. На их место избирали выборных «судеек» либо заводили свои мирские круги, советы, думы. И незаконные эти думы, вольные, воровские (слово «вор» было синонимом бунтаря, разбойника), сами вершили воеводскую власть и справляли всякие государевы дела.
А дальше шло по заведенному кругу: на место лихих воевод наезжали из Москвы новые, правившие сперва с опаской, глядя на местных воровских людей, а после – шибче да круче, и повторялось всё заново до нового бунта и новых назначений. Особо нетерпеливые и свободы чаявшие служилые люди срывались с насиженных мест, шли