Малой гостиной кроме Сталина были переводчик и секретарь, всё тот же, или очень похожий на него молчаливый человек в штатском, с неизменной папкой в руке, стоящий за креслом босса. Де Голль был один. Что ж, когда нет уверенности, куда идти – иди вперед. И наступление – это лучший вид обороны, а де Голль недаром был танковым генералом[19].
Обменялись приветствиями. Затем де Голль, гордо вскинув голову, предпочел сразу взять быка за рога. Представив, что, как в тридцать девятом, перед ним сидит премьер Даладье, по иронии судьбы имеющий прозвище «вогезский бык».
– Господин маршал, – де Голль решил, что ему привычнее называть русского правителя по его воинскому званию, – ваша политика сейчас показывает явное уважение к русскому имперскому прошлому. Я хотел бы узнать о признании вами царских долгов Франции – которые ваши предшественники в Генуе, в 1922 году, соглашались вернуть. И в Лозанне, 1923 год, вы не отказывались от обязательств.
Сталин молчал секунду, затем ответил – медленно, размеренно, негромко:
– Вы, генерал, спрашиваете меня об этом сейчас. Однако до того вы неоднократно говорили и своим соратникам, и англичанам, и лично мистеру Черчиллю об этих обязательствах СССР перед вами. Интересно, на чем основывались ваши предположения, если я слышу о них от вас открыто впервые?
Вы ссылаетесь на Геную? Так я напомню, что наше согласие там предполагалось взаимным – вы признаете нас, установив дипломатические отношения, заключаете торговый договор и даете кредит. Тогда этого не было сделано – одна лишь Германия пошла нам навстречу. Следовательно, то обещание не могло иметь силы.
Вы вспоминаете Лозанну? И там мы соглашались на уплату долгов – при условии, что режим Черноморских проливов будет выгоден нам. Вы же не только отказались это обсуждать, но еще и организовали убийство нашего посла на конференции, товарища Воровского. Однако требуете, чтобы мы заплатили?
Что вы можете предложить сейчас? Учитывая, что из трех политических сил, действующих во Франции – режима Петена, «английской» партии, и вас – вы, пожалуй, находитесь на третьем и последнем месте? По какому, собственно, праву вы говорите от лица Франции – если даже для англичан ваш приход к власти после войны далеко не очевиден? И очень может быть, ваша страна после свержения Петена и изгнания немцев станет британским протекторатом? Что тогда – снова будете сто лет ждать новую Жанну д’Арк?
– Господин маршал, – прищурился де Голль, – неужели вам в Европе будет выгоднее еще один британский протекторат, а не независимая, сильная и дружественная вам Франция?
– Второе, – сказал Сталин, – но и первое мы как-нибудь перетерпим. А вот вы?
– И что же вы от нас хотите? Вы понимаете, я не могу сейчас слишком многого обещать. А тем более дать реально прямо сейчас.
Сталин, не глядя, протянул руку назад, и секретарь тотчас же вложил ему извлеченный из папки конверт. Сталин