из них висел знак власти – Змеиное Солнце из чеканного серебра, с ярким камнем в середине.
Начало встречи, как показалось Хасте, шло по раз и навсегда заведенному обычаю: возлияния богам, предкам, прославление каждого из великих родов. Внимательно вслушиваясь в разговоры накхов, Хаста отметил про себя, что несколько отцов рода – сааров – среди прочих богов упомянули Исварху, но вскользь и небрежно, будто это был домашний божок – охранитель порога.
Вслед за возлияниями саары начали о чем-то расспрашивать Ширама. Расспросы шли так спокойно и неспешно, будто саарсан просто вернулся после долгой отлучки и прибыл в свои владения, чтобы объехать принадлежащие ему земли, побывать в каждой из башен и провести ночь с каждой из жен. В речи порой мелькали знакомые названия и имена.
– О чем они говорят? – спросил Хаста.
– О делах, достойных великих мужей, – отрезала накхини, даже не повернувшись в его сторону.
– А если точнее? Может, переведешь мне?
– Ты жрец, а не воин. Зачем тебе знать все это?
– Саарсан почтил меня званием советника!
– А я – нет. Не мешай слушать.
Хаста вздохнул и принялся всматриваться в лица говорящих, пытаясь угадать, о чем идет беседа.
– Так что же произошло в столице? – спросил один из сааров, могучий воин с длинной седеющей косой, переплетенной широкими белыми лентами.
– Мы были оскорблены, – ответил Ширам.
– Кем?
– Сначала государь нарушил данное им слово. Затем сын и наследник государя был похищен, и это преступление попытались свалить на нас. Но я все еще старался избежать раскола и войны. Я дал государю возможность исправить содеянное, не теряя лица. И мы договорились – о перемирии и совместных поисках. Но той же ночью государь был убит у себя во дворце, в собственной опочивальне. И арьи вновь обвинили нас! Обвинили и потребовали сложить оружие. Оба условия нашего изначального договора с властителями Аратты были попраны. И, как саарсан, я был вынужден объявить войну!
– Ты лишь зовешься саарсаном, – коротко напомнил еще один из вождей, с виду несколько старше Ширама.
Его черная коса была переплетена золотыми лентами, а длинные висячие усы выкрашены в черный и рыжий цвет.
– Что ты этим хочешь сказать, Аршаг, сын Ашгарана? – холодно ответил Ширам.
– Я не буду судить твои дела, Ширам, сын Гауранга. В каждом из них ты проявил подобающие воину храбрость и ловкость, – заговорил рыжеусый саар. – Но посуди сам. Ты сопровождал царевича Аюра на Великую Охоту. Вернулись лишь вы втроем – как я понимаю, вот с этим…
Аршаг ткнул в ту сторону, где подле молодой накхини тихо сидел Хаста.
– Что он сказал? – встревоженно поинтересовался рыжий жрец.
– Тебя это не касается, – отрезала девушка.
– А кого же… – начал было советник.
– Саарсана. Молчи!
Между тем длинноусый продолжал:
– Ты поссорился с государем, и в жертву этой ссоре был принесен мой младший брат Мармар.
– Он