Но в этот раз схема того, когда это происходит, а когда нет, рассказала нам кое-что о его причинах. Она подкрепила наши мысли о стигме и интеллектуальной деятельности.
Тем не менее качество данных было тревожным, и мы знали, что наши результаты могут быть объяснены способами, отличными от нашей теории. Возможно, мужчины на уроках английского были менее заинтересованы, чем мужчины на уроках математики. Может быть, поэтому они работали хуже, чем женщины на тех занятиях. Или, может быть, работа на занятиях английским языком просто проще, чем работа на математике, и позволяет всем учащимся получать более высокие оценки. В реальном мире занятий в колледже многие факторы могли быть в игре.
Нам нужен был более точный тест на влияние стигмы на ослабление интеллектуальных показателей или его отсутствие. Мы также знали, что, если бы эффект был реальным и мы могли бы его надежно произвести, если бы смогли «закупорить» этот эффект в лаборатории, так сказать, мы могли бы использовать лабораторную процедуру, чтобы ответить на другие важные вопросы. Какие факторы усугубили этот эффект? Что именно стигматизация делает с людьми, когда ухудшает их интеллектуальное функционирование? Некоторые виды людей более восприимчивы к этому эффекту чем другие? Так происходит со всеми стигматизированными группами или только некоторыми? Случается ли подобное в других видах деятельности помимо интеллектуальной работы? Затрагиваются ли показатели с низкими ставками или только с высокими ставками? И, самое главное, что можно сделать для его устранения?
Наш подход состоял в том, чтобы воспроизвести кабинет английского и математики у нас в лаборатории. Мы создали очень простую ситуацию. Во-первых, мы набрали студентов и студенток Мичиганского университета, в основном первокурсников и второкурсников, которые были хороши в математике. Они имели количественные баллы за тест АОТ, входили в топ-15 процентов при поступлении, получили по крайней мере «хорошо» по математическому анализу дважды и указали, что математика была важна для их личных и профессиональных целей. Мы получили студентов и студенток, которые были по существу равны и сильны в математических навыках и приверженности математике. Затем мы переместили их в лабораторию и дали им в одиночку очень трудное интеллектуальное испытание. Оно было ядром эксперимента. Но, конечно, мы хотели, чтобы половина из этих участников сдавала тест в условиях стигматизации или потенциально стигматизирующих условиях, а другая половина решала тест без стигматизирующих условий.
Опять же мы имитировали наше исследование в естественных условиях. Мы варьировали тему теста по математике по сравнению с английским. Половина участников решала математический тест – тридцатиминутный раздел теста GRE (Graduate Record Examination[5]) по математике; другая половина решала тест по английскому – тридцатиминутный раздел теста GRE по английской литературе, серьезное испытание, требующее базы знаний. Разделы были взяты не из общего количественного