специальные правила для охоты, нечто вроде краткого кодекса. Для всеобщего пользования. Первое правило придумал Бак. Он же его сам и выполнил. Второе придумала Рипли. Третье стало детищем Жаба, четвертое сотворил Викинг, а пятое осталось за мной. Потом мы впятером совершили обряд принятия кодекса и по мере возможности доносили его до салаг. Никто раньше его не нарушал. Это первая выходка Жаба. Кажется, свихнулся он окончательно.
– Так зачем же ты напросился в его команду? – удивился я.
– Чтобы этот псих лишних дров не наломал в океане, – спокойно ответил Долговязый. – А у Викинга причины еще более веские, чем мои.
Он поднялся и оборвал шнур. Очень правильно – тот только действовал на нервы, а глубина давила так, что ощущалась без всяких фокусов. Когда приборы показали погружение на две тысячи двести метров, снова вспыхнули прожектора, осветив дно. Я вспомнил рассказ Викинга про базальтовую пустыню. Все-таки я ее неправильно себе представлял, на самом деле все выглядело еще страшнее.
– Стрелковый комплекс! – вышел на связь капитан. – Дайте мне «светлячка».
– Есть! – ответил я, инициируя запуск осветительной ракеты.
Она ушла высоко вверх и вспыхнула, словно тусклое, неземное солнце, освещающее безжизненный инопланетный пейзаж. Во все стороны простирались вылизанные водой базальтовые наплывы, черные, местами блестящие, а в низинах покрытые бурым илом. Молчунья выключила прожекторы и сбавила ход.
– Добро пожаловать на дно океана, – произнес Жаб.
Никто ему не ответил. Мне показалось, что ощущения Долговязого в этот момент немногим отличаются от моих – дно океана всегда впечатляет, сколько на него ни гляди. Только у Долговязого простирающаяся на мониторе картина была еще связана с воспоминаниями, которых не было у меня. Вот и вся разница.
– Где-то здесь расположена «DIP-24-200», – сказал напарник. – Но на сонаре ее не видно, там специальное покрытие против торпед. Так что обнаружить ее можно только визуально.
Я представил, как буду искать станцию после вылазки, и мне стало страшно. В базальтовой пустыне, казалось, не было вообще никаких ориентиров. Молчунья гнала «Валерку» малым ходом по сужающейся спирали, пока я не разглядел на мониторе нечто, не соответствующее ландшафту – четыре матовые сферы на ажурном поддоне.
– Вот она, – шепнул Долговязый.
Станция выглядела умершей, на ее конструкции не выделялось ни единой искорки света или других признаков присутствия человека.
– Там что, никого нет? – спросил я.
– Уже пятый год. Не дрейфь, охотник, зато это жилище теперь в нашем полном распоряжении.
«Валерка» поднырнул под стыковочный узел и присосался люком к входной мембране. Далеко в коридоре зашипел воздух, выравнивая давление. У меня заложило уши.
– Приехали! – улыбнулся отставник, доставая из шкафа свой рюкзачок. – Как хорошо отгородиться от суетного мира парой километров водяной толщи!
Я пока не испытывал особого воодушевления по этому поводу. Долговязый обесточил