Иван Евсеенко

Литературный оверлок. Выпуск №4 /2018


Скачать книгу

храма, который тут, – он указывает себе на грудь.

      И только Иван молча пил чай, поглядывая на Эсти. Веснушчатые бледные щёки её зажглись небывалым румянцем, глаза потемнели, в них дрожала влага.

      – Иначе, – продолжил Моше, – мы рабы границ.

      Иван долго вынашивал ответ, и, наконец, не выдержал:

      – А я считаю, что свобода, – сказал он, – это освобождение от грехов. Только они – рабство. Мы рабы не государств, мы – рабы страстей. Мечтая свергнуть режимы и границы, мы становимся рабами ещё больше. Парадокс. На пути к свободе обрастаешь кандалами. И кандалы эти не тут, не в этом мире. В этом мире ты вроде как свободен. А кандалы будут потом.

      – И что, ты веришь в это «потом»? – рыжий встревоженно поглядел на него.

      – Я знаю, что оно будет и всё. Верить не обязательно.

      – Но как ты можешь знать? – удивился рыжий.– Вернее, что знает? Ум. А ум утилитарен. Он служит для добычи хлеба и женщин. Когда ты умрёшь, и ум умрёт. Нейроны сгниют. Да и хлеб с женщинами не нужен будет. Стало быть, умом тот мир нам не понять. А верить… ну если тебе проще с костылями.

      Иван вспомнил, насколько слаб оказался предыдущей ночью с Эсти и уверенно сказал:

      – Да, мне нужны костыли, чтобы опираться. Я – инвалид. Как и все, заброшенные в этот мир.

      – У меня есть Израиль, на него и опираюсь, – буркнул Моше и отвернулся.

      – Но только что ты говорил, – возразил Иван, – что твой дом в твоём сердце.

      – Именно, – улыбнулся Моше и потряс бородой, – в моём сердце целая страна!

      Они рассмеялись, и кто-то принялся мурлыкать песенку, зашаркали сандалиями, и волнительная Кармель приобняла рыжего. Иван увидел, что Эсти снова рисует в своём блокноте, не глядя в него, а влажные глаза её ловят последнюю лазурь над стенами гор.

      Удивительно! – думал Иван. – Эта граница между миром внешним и миром внутренним, эта последняя стена храма, как тонко они её чуют!

      И тут же тоскливо посмотрел себе под ноги:

      В отличие от меня. Чую только запах гашиша.

      Иван проснулся от криков. Хозяин ходил по двору и отрицательно отмахивался. К их сараю стянулось полдеревни. Старуха, продавшая им свёрток, теперь щербато скалилась и всё повторяла:

      – Полис, полис!

      Моше сидел на крыше, растирая лицо.

      – В чём дело? – спроси Иван.

      – Кармель ночью гуляла и зачем-то полезла обнимать какой— то каменный фаллос. А тут же ничего трогать нельзя. Они с нас деньги требуют.

      Сама Кармель сидела в своей комнате, поглядывая за шторку и зевала.

      – Самое паршивое, что они говорят о полиции.

      – Думаешь, им делать нечего, звать сюда полицию? Да и на чём? На вертолётах? – спросил Иван.

      – Просто лишний шум. Весь отдых обломают, – и риторически добавил, – зло не в травке, а в том, что она продаётся за деньги.

      Мучаясь и беспрерывно обтирая щёки, Моше достал кошелёк и предложил всем скинуться по тысяче рупий.