сердцу домиками, где за оградами, в тени раскидистых фруктовых деревьев и виноградников, в небогатых строениях живут добрые, простые люди: соседи, знакомые, друзья.
На мой звонок вышла сестрёнка Карима. Широко улыбаясь приветливой улыбкой, означающей то, что она рада видеть друга и бывшего соседа, Дильбархон жестом руки пригласила меня в дом. Здороваюсь с ней, прикладывая руку к сердцу, и она отвечает мне тем же, скороговоркой задавая привычные вопросы о здравии семьи, отца, мамы и остальных родственников. Отвечал, что всё хорошо, все живы-здоровы, желая ей и её семейству всех благ.
– А что, Карим-ака ещё не встал? – поинтересовался с удивлением.
– Встал, встал, – заверила меня Дильбар.
– Что же он не встречает старого друга?
– Да он в магазин побежал, – отвернула свой взгляд девушка.
– Странно, – засомневался я, – с каких это пор Карим стал ходить по магазинам?
Диля не ответила на мой вопрос, а попросила пройти в зал:
– Проходите, Сабир-ака, сейчас Наташа-хон выйдет и мы будем пить чай.
Дильбар попыталась выйти из комнаты, но я остановил её:
– Скажи, Дильбар-хон, тебе понравилась Наташа?
– Да, – ответила девушка просто. – Хорошо, что она будет жить теперь у нас, а то я всё одна и одна…
– А Карим?
– Брат рано утром уходит на работу, а возвращается совсем поздно…
На пороге появилась Наташа в ярком узбекском платье, и я невольно улыбнулся мысли, что это этой девочке всё к лицу. Улыбнулась и Наташа.
– Здравствуйте, Сабир Усманович. Как вы находите меня в этом одеянии?
– Прекрасно! – засмеялся ей в ответ. – Не хватает только косичек.
Девушка вопросительно посмотрела на меня и я напоминил ей:
– У москвички две косички, у узбечки – тридцать три.
– А, вы это имели в виду?! Только из моих волос вряд ли столько косичек получится.
– Ну, что вы, Наташа?! – запротестовал я. – Из ваших волос можно при желании наплести этих косичек сколько угодно. И потом, тридцать три – число несколько преувеличенное, сказанное скорее для красного словца.
И тут же сменил тему разговора:
– Как спалось на новом месте? Как вам тут, не обижал никто?
– Ну что вы?! – запротестовала Наташа. – Дильбар такая добрая… А как ваши дела, Сабир Усманович, как дома, как родители?
– Могу я попросить, Наташа, чтобы вы называли меня Сабир-ака – это всё-таки не так официально?… Мы же не на работе… Договорились?
– Хорошо, Сабир Усма… Сабир-ака.
Наташа замолкла, краем глаза наблюдая за дверью и в воздухе повисла неприятная пауза. Чтобы прервать её, я напомнил:
– Ты интересовалась, Наташа, здоровьем моих родителей? Это ничего, что я так резко перешёл на ты? Ты не против? Не обидишься?
– Нет-нет, что вы? Конечно, не обижусь, Сабир-ака.
– Вот и хорошо! – воодушевился я в ответ. – С этим вопросом покончено…