текстов переходит в качественное, что, по сути, дает основание говорить о формировании определенного «культурного кода», имеющего право называться текстом.
В классических работах М.К. Азадовского, Б. Жеребцова, Н.К. Пиксанова сибирская литература предстает как своеобразная, но во многом вторичная по своим эстетическим качествам творческая система, располагающая теми же тенденциями развития, что и литературы центра, но при этом разрабатывающая местные темы в общерусском художественном контексте141. Принципиально иной подход был предложен в 90-х гг. в работах Б.А. Чмыхало, в которых проблема сибирской литературы осмыслялась в широком историческом и культурно-философском аспектах. При таком подходе уподобление сибирской литературы исключительно локальной словесности было отвергнуто. По мысли исследователя, национальная литература соотносится с региональной так, «как этнос соотносится с субэтносом», стало быть, и «литературный регионализм начинается там, где кончается “местный колорит”»142.
В монографии К.В. Анисимова продолжается разработка этих положений, но уже в русле поэтики литературы Сибири. В ее изучении современный исследователь выявляет особые качества, отличающие специфическую региональную традицию в рамках русской литературы XIX – начала XX вв., подчеркивая, что «как поэтическая система эта традиция до сих пор не выявлена и не описана»143. Поэтому, несмотря на очевидность такого понятия, как «литература Сибири», четкого осознания ее границ еще нет.
А.С. Янушкевич, утверждая, что понятие «сибирский текст» безусловно дихотомическое, говорит о процессе постижения Сибири как характерной семиосферы, и в этом смысле сибирский текст – «понятие историософское и историко-культурное, ибо в процессе его описания и постижения сибирская и шире – русская мысль пыталась осмыслить феномен на пересечении мифа и реальности, изнутри и извне, как определенную дихотомию». Более того, по мысли исследователя, подлинные открытия, связанные с пространством сибирского текста, происходили в большом пространстве русской культуры, поэтому «сибирский метатекст в своей семиотической перспективе был текстом в тексте, так как свои сюжеты, мотивы вводил в проблематику общерусской культуры»144.
В.И. Тюпа ставит в своих работах проблему лиминальности топоса Сибири. По мысли ученого, судьба человека, его путь в таком «пороговом» пространстве начинают придавать «сибирскому тексту» историософский масштаб и широкое гуманистическое наполнение. Подобная исследовательская стратегия выводит пространство текста за пределы его чисто географической конкретики, демонстрируя специфику восприятия Сибири уже как некоего гипертекста, интертекста русской литературы145.
В коллективной монографии «Сибирь в составе Российской империи»146 авторы предложили новые подходы к интерпретации проблемы,