дееспособных членов общества, а на Земле оставить весь этот сброд?
– Сэр, их логику можно понять. Наши исследования в области их истории показали, что ни одна планета изначально не напоминала Землю по своим экзобиологическим данным. На любой из освоенных планет вы найдете повторение одного и того же пути – долгая, мучительная борьба за выживание на протяжении как минимум нескольких сот лет. Потерянные поколения, климатические катастрофы… и так далее. Никто из них не захочет пускать в свой, обустроенный потом и кровью дом тех, кого вы назвали сбродом. Им не нужен сброд. Им нужны люди. Ни одна здравомыслящая колония не захочет превратить тщательно и с любовью отстроенный дом в грязную, вшивую коммуналку для бездельников…
– Вот, значит, как вы думаете о Земле, генерал? – Хаммер сначала помрачнел, а затем вдруг усмехнулся. – Грязная коммуналка? – вскинув голову, переспросил он таким тоном, словно пробовал эти слова на вкус. – Вы очень долго думали о колониях, господин Дягилев, – внезапно заключил он. Коснувшись сенсора, Хаммер, вернул на экран изображение Земли, покрытой пульсирующей коростой неровных пятен. – Это тоже, между прочим, люди, – напомнил он, щелкнув по поверхности экрана пальцем. Миллиарды людей, которые виноваты лишь в том, что родились на свет. У Земли больше нет ресурсов, чтобы кормить такое количество населения! – резко заключил он. – Наши предки, мягко говоря, загадили планету, выкачали из ее недр все, что смогли, превратив Землю в гнилую скорлупу пустого ореха! Нас в два раза больше, чем всех гипотетических колонистов вместе взятых, на открытых и даже неизвестных к сегодняшнему дню колониях. Так давайте, наконец, станем думать не о людях, а о Человечестве и решим для себя, где оно – там или тут?.. – Джон Хаммер тяжело посмотрел на генерала.
Тот молчал, предоставляя главе Всемирного правительства рассуждать самому.
Джон Уинстон Хаммер уже принял решение. Он знал, что последует дальше. В его призыве – перестать мыслить в масштабе личностей – уже скрывался призрак того движения народов, которое собирался инициировать этот человек.
Он считал, что жизнь миллиардов людей, заточенных в клоаках земных супермегаполисов, несравненно более значима, чем судьба горсти колонистов, рассеянных по Галактике злой прихотью гиперсферы…
Он знал, что будет проклят одними и вряд ли добьется любви тех, кому собирался открыть дорогу в большой космос.
Кто-то должен сделать это, рано или поздно… – приблизительно так думал он, глядя на копошащийся за окном человеческий муравейник. – У нас нет даже десятка лет на долгий и нудный процесс переговоров с колониями. Они либо покорятся новой волне Экспансии, либо сойдут с исторической сцены. Третьего не дано…
На траверсе планеты Дабог. 10 июня 2607 года. Один час десять минут до начала атаки…
Шесть космических крейсеров шли клином.
Издалека, с расстояния в несколько сот тысяч километров, даже в оптике следящих устройств данное движение выглядело вполне безобидно: упорядоченные