быть сведено к психике, к психическим явлениям и объяснено простым переносом чувственности в само это сознание. И уж тем более сознание нельзя определять как состояние бодрствования, как это делает, например, Дж. Сёрль [Searle 2002: 7–8], ограничивая его биологически и лишая его какой бы то ни было объективности и интерсубъектности, а значит, исключая возможность объективного изучения сознания.
«Чтобы проникнуть в процессы, происходящие в сознании, Маркс производит следующую абстракцию: в промежуток между двумя членами отношения “объект (вещественное тело, знак социальных значений) – человеческая субъективность”, которые только и даны на поверхности, он вводит особое звено: целостную систему содержательных общественных связей – связей обмена деятельностью между людьми, складывающихся в дифференцированную и иерархическую структуру. Затем он изучает процессы и механизмы, вытекающие из факта многократных переплетений и наслоений отношений в этой системе, по уровням и этажам которой объективно “растекается” человеческая деятельность, её предметно закрепляемые общественные силы» [Мамардашвили 2011: 223].
Отдельные предметы окружающего мира и мир в целом человек способен воспринимать только через сознание: «Характер деятельности людей отражается обратно в их сознании в виде определённым образом значащих предметов» [там же: 228]. Но мы неспособны знать мир непосредственно (подобное допущение было бы идеализмом), а всегда через образ, через отражение мира в нашем сознании. Парадокс, однако, состоит в том, что действовать нам приходится как раз в этом реальном мире вещей и событий, о котором мы знаем только по его образу. «Мы всегда находимся в таком положении, что как бы сидим сразу на двух стульях или, как хитрые игроки, сразу играем на двух карточных столах: на столе мира и на столе сознания, или образа мира… Если мы что-нибудь можем знать о мире, то лишь получив информацию из самого этого отражения…» [Мамардашвили 2012: 48]. И всякий раз нам приходится, не замечая того, сопоставлять мир и его отражение, чтобы в этом мире двигаться, действовать настолько, насколько отражение адекватно миру: «Говоря об образах мира, или об отражении мира, мы всё время предполагаем сопоставление мира с отражением мира» [там же].
Можно сравнить в этой связи высказывание Э.В. Ильенкова: «“Идеальность” сама по себе только и существует в постоянной смене этих двух форм своего “внешнего воплощения”, не совпадая ни с одной из них, взятой порознь. Она существует только через непрекращающийся процесс превращения формы деятельности в форму вещи и обратно – формы вещи в форму деятельности (общественного человека, разумеется)» [Ильенков 2009а: 212–213]. Вспомним также приведённое выше суждение Д.В. Пивоварова о том, что формирование идеального образа есть взаимное отражение субъекта и объекта.
Указанный парадокс может быть разрешён введением понятия деятельности.
1.2. Деятельность и образ мира
Ниже мы кратко остановимся на основных