просьбе наследника он с готовностью муштровал «хорошенько» вверенные Александру войска и не оставлял его своими советами. Вся их переписка этих лет свидетельствует об этом.
Александр – А.А. Аракчееву:
«Я получил бездну дел, из которых те, на которые я не знаю, какие делать решения, к тебе посылаю, почитая лучше спросить хорошего совета, нежели наделать вздору». – «Прости мне, друг мой, что я тебя беспокою, но я молод, и мне нужны весьма еще советы, итак я надеюсь, что ты ими меня не оставишь». – «Смотри, ради Бога, за семеновскими».
Малейшее нездоровье Аракчеева вызывало со стороны Александра бурные, хотя и не совсем бескорыстные излияния: «Друг мой, Алексей Андреевич, искренне сожалею, что ты нездоров, а особливо, что ты кровью харкал. Ради Бога, побереги себя, если не для себя, то, по крайней мере, для меня. Мне отменно приятно видеть твои расположения ко мне. Я думаю, что ты не сомневаешься в моем и знаешь, сколько я тебя люблю чистосердечно»; при каждой разлуке цесаревич «с отменным нетерпением» ожидал встречи: «Мне всегда грустно без тебя».
Все же и помощь многоопытного служаки не всегда спасала его от отцовского гнева. В одном письме 1797 года Александр доверительно сообщил Аракчееву, что думает об отставке. В другом письме он откровенно признается ему в своих мучениях: «Завтра у нас маневры. Бог, знает, как пойдет. Я сомневаюсь, чтобы хорошо было. Я хромой. В проклятой фальшивой тревоге помял опять ту ногу, которая была уже помята в Москве и только что могу на лошади сидеть, а ходить способу нет; итак, я с постели на лошадь, а с лошади на постель».
Так начиналась и крепла эта странная дружба. В 1820 году Александр имел полное право написать Аракчееву: «Двадцать пять лет могли тебе доказать искреннюю мою привязанность к тебе, и что я не переменчив». Следует помнить, что великий князь сошелся с гатчинским капралом в период его жесточайших неистовств во фронте. Представление о них может дать история с подполковником Леном. Последний одно время состоял обер-квартирмейстером при Суворове и за блистательный подвиг был награжден георгиевским крестом. 29 января 1798 года во время строевых упражнений Аракчеев обругал его в таких оскорбительных выражениях, какие редко слышали от него даже солдаты. Лен, промолчав, остался в строю до конца занятий, но, придя домой, взял пару заряженных пистолетов и направился к дому Аракчеева. Не застав обидчика, он возвратился к себе на квартиру, где написал ему записку и застрелился. История эта наделала много шума. 2 февраля последовал высочайший указ об отставке Аракчеева от службы, однако с повышением в чине.
Аракчеев уехал в свое поместье Грузино. Здесь, в мае, он получил от Александра, который путешествовал в это время по России вместе с государем, ласковое письмо со словами утешения и ободрения:
«Любезный Алексей Андреевич! Подъезжая к Вышнему Волочку, душевно бы желал тебя увидеть и сказать тебе изустно, что я такой же тебе верный друг, как и прежде. Признаюсь, однакоже,