Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс-Универс, 1995, с. 108–109.
18
Траектория немецкого Bürger – «от (Stadt-)Bürger (горожанин) около 1700 года через (Staats-)Bürger (гражданин) около 1800 г. к Bürger (буржуазный) как „непролетарский“ около 1900 года» – особенно поражает. См.: Koselleck, Begriffgeschichte and Social History, p. 82.
19
Kocka, ‘Middle Class and Authoritarian State’, pp. 194–195.
20
James Mill, An Essay on Government, ed. Ernest Baker, Cambridge 1937 (1824), p. 73.
21
Richard Parkinson, On the Present Condition of the Labouring Poor in Manchester; with Hints for Improving It, London/Manchester 1841, p. 12.
22
Mill, Essay on Government, p. 73.
23
Henry Brougham, Opinions of Lord Brougham on Politics, Theology, Law, Science, Education, Literature, &c. &c.: As Exhibited in His Parliamentary and Legal Speeches, and Miscellaneous Writings, London 1837, pp. 314–315.
24
«Жизненно необходимой вещью в ситуации 1830–1832 гг., в представлении министров-вигов, было разрушение альянса радикалов путем вбивания клина между средним и рабочим классами», – пишет Ф. М. Л. Томпсон (F. M. L. Thompson, The Rise ofRespectable Society: A Social History of Victorian Britain 1830–1900, Harvard 1988, p. 16). Этот клин, вбитый под средним классом, был дополнен обещаниями альянса с ним: «дело первостепенной важности, – заявил лорд Грей, – сделать так, чтобы средние классы были связаны с высшими слоями общества». Тогда как указывает Дрор Уорман, с исключительной четкостью реконструировавший дебаты о среднем классе, знаменитая похвала Бруэма также делала акцент на «политической ответственности <…> а не на непреклонности, верности короне, а не на правах народа, ценностях как оплоте против революции, а не на покушении на свободу» (Dror Wahrman, Imagining the Middle Class: The Political Representation of Class in Britain, c. 1780–1840, Cambridge 1995, pp. 308–309).
25
Perry Anderson, ‘The Figures of Descent’ (1987), in his English Questions, London 1992, p. 145.
26
Georg Lukács, The Theory of the Novel, Cambridge, MA, 1974 (1914–1915), p. 62; Георг Лукач, «Теория романа», Новое литературное обозрение. 1994, № 9, с. 30.
27
Эстетические формы представляют собой структурированные ответы на социальные противоречия: учитывая отношения между историей литературы и социальной историей, я предположил, что очерк «Серьезный век», хотя он и был первоначально написан для литературоведческого сборника, хорошо впишется в данную книгу (в конце концов, его рабочим названием долгое время было «О буржуазной серьезности»). Но когда я перечитал это эссе, то тут же почувствовал (под «почувствовал» я имею в виду иррациональное и непреодолимое чувство), что мне придется вырезать значительную часть первоначального текста и переписать оставшуюся. После редактуры я осознал, что это коснулось главным образом трех разделов (все они были озаглавлены в первоначальном варианте «Дороги разошлись»), которые обрисовывали более широкий морфологический пейзаж, внутри которого складывались формы буржуазной серьезности. Иными словами, я ощутил необходимость убрать спектр формальных вариаций, который был дан исторически, и оставить результат отбора, произошедшего в XIX веке. В книге, посвященной буржуазной культуре, это представляется убедительным выбором. Но это также подчеркивает разницу между литературной историей как историей литературы – в которой плюрализм и случайность формальных вариантов является ключевым элементом картины – и литературной историей как (частью) историей общества, в которой значение имеет связь между конкретной формой и социальной функцией.