вида ганджуманы в оттопыренных подмышками пиджаках. Они попивали из высоких бокалов какое-то синее пенистое пойло, при этом опасливо оглядываясь друг на дружку, на бармена и на каждого нового посетителя.
Заметив Тер-Петросяна с Лодочником, один вскочил на ноги и, указывая пальцем на вошедших, заорал благим матом:
– Арни, ваше заведение скоро превратится в публичный дом! Мало, этот кирмян сюда, как на работу ходит, он еще и живого искалопа с собой притащил!
Но огромный субъект угрожающего вида, протирающий за стойкой бокалы, лишь приветственно махнул рукой. Мол, проходите.
– Не обращай внимания, – король Чайнакана взял под локоток замершего было Лодочника, сдернул его с места и повел к лестнице. – Вон, Терминавт даже за пушку не схватился… Это ж мутаборы! Сидят тут сутками напролет, синим ганджем вусмерть напиваются… Кретины с сушеными мозгами. Тебя, Андрей, пока я рядом, никто и пальцем не тронет. Так что не дергайся. Веди себя спокойно.
Они, спустившись на этаж, шли по длинному коридору, вдоль стен которого до потолка возвышались штабеля ящиков и коробок. А свернув за угол, очутились перед массивной бронированной дверью. Ост нажал кнопку звонка. Послышался щелчок, и тяжелое полотно бесшумно откатилось в сторону. Навстречу посетителям встал из-за стола невысокий гладко выбритый ганджуман в дорогом костюме и с бархатной бабочкой на воротничке белоснежной сорочки.
– И снова здравствуй, ост, – произнес он. – Что-то быстро ты по мне соскучился. Пары часов не прошло… Ух, ты! А это кто с тобой?
– Не видишь, искалоп. Я, Бушман, еще раз заехал поинтересоваться насчет моего дельца? – голос Тер-Петросяна прозвучал зловеще.
– Нашего, ты хотел сказать. Ошибаюсь?
– Хорошо, нашего, – уже спокойнее произнес Кимирсен.
– Интересуйся, – улыбнулся Жорик. – Только чем тебе помочь, не представляю. Цену сделки я озвучил, менять не собираюсь… Ну, может, пару процентов скину… И потом, я смотрю, у тебя и свои есть? Искалопы-то, а? Сигару?
– Нет, спасибо, – отказался Тер-Петросян. – Искалопы свои есть, ты прав. Но только их почему-то слишком мало. Сдается мне, что ты… своих… попросту с моей территории увел. А это уже плохо, мутабор. Потому как попахивает серьезным конфликтом.
Жорик выпустил изо рта три дымных колечка.
– Какой конфликт, ост? Никто никуда никого не уводил. Нашей общей Мамой клянусь, они сами по мутаборским кварталам шлялись. Мне и оставалось-то только… пригласить их в «Ам-Бицерию». Обошлось не совсем без насилия, но я на своих улицах волен делать все, что захочу. Не веришь? Ты, Кимирсен, лучше думай насчет моего предложения. Правда, не слишком долго. Мои ганджуманы в курсе, что в клетке двадцать два искалопа. Спрашивают, когда праздничный обед… Слюной исходят. Да и Жеребетц с Кондомом нервничают. Говорят, мол, давно у нас нормальной еды не было, – Бушман заливисто рассмеялся.
Лодочнику стало нехорошо. Эх, приложить бы его сейчас чем-нибудь тяжелым!
– Ты, мутабор, не прав, – сказал Кимирсен. – Тут речь