искажено мукой.
– Кете, что с тобой?
Она медленно заморгала, но взгляд голубых глаз оставался мутным и бессмысленным.
– Лизель?..
– Да. – Я нахмурилась. – Что ты здесь делаешь?
Мы с сестрой сидели на траве в Роще гоблинов, куда она обычно и ногой не ступала. Кете устроила эти «догонялки», заставила искать ее по всей округе, и это в то время, когда до пробуждения маэстро Антониуса еще столько нужно сделать! Я злилась на сестру, точнее, мне следовало бы злиться, однако мои мысли отчего-то были вялыми и заторможенными, словно оттаивали после долгой зимы.
– Здесь? – Кете попыталась привстать. – А где мы?
– В Роще гоблинов, – раздраженно ответила я. – Среди деревьев.
– А-а. – На губах сестры расцвела мечтательная улыбка. – Ну, да, я услышала и пришла.
– Услышала что?
От этих слов в голове у меня что-то щелкнуло, мысли рассыпались по сторонам, как опавшие листья. Слабые, едва различимые отпечатки воспоминаний – перья, лед, светлые глаза – бесследно исчезли, едва я попыталась их удержать. Как снежинки на ладони.
– Музыку.
– Какую музыку? – Полузабытое воспоминание опять всколыхнулось в памяти, засвербело неутолимым зудом.
Кете укоряюще поцокала языком и улыбнулась.
– Уж кто-кто, а ты должна была ее узнать. Неужели не слышишь, как поет твоя собственная душа?
На лице сестры появилась странная уродливая ухмылка: бескровные губы широко растянулись, явив моему взгляду темно-красную раззявленную глотку. Я в ужасе отпрянула.
– Что-то не так?
Я растерянно заморгала. Безобразная ухмылка пропала. Губки Кете были слегка надуты в упрямой, обиженной гримаске, однако она вновь стала собой – большеглазой румяной красавицей. И все же под глазами у нее залегли темные круги, а лицо оставалось бледным и посеревшим.
– Да, – буркнула я. – Мы с тобой рассиживаемся тут, а должны быть в гостинице. – Я помогла сестре подняться. – И чего тебя сюда занесло?
Кете засмеялась, но смех показался мне чужим. За звонкими переливами я расслышала вой вьюги в темном зимнем лесу и треск ломающегося льда. Волоски у меня на шее встали дыбом, в памяти опять заскребло.
– Надо было поговорить с давним приятелем.
– С каким еще приятелем? – Я поставила Кете на ноги и закинула ее руку себе на плечо. На ощупь кожа сестры была холодной и липкой, словно у трупа.
– Тц-ц-ц, – снова поцокала она языком. – Ты, верно, забыла старые времена, Элизабет.
Я замерла. Кете тоже стояла неподвижно и просто смотрела на меня, склонив голову набок, с милой и в то же время насмешливой улыбкой. Моя сестра никогда, никогда не называла меня Элизабет.
– Ты всегда говорила, что он твой друг, – негромко промолвила она. – Друг, товарищ по играм, возлюбленный. – Выражение ее лица сделалось хитроватым, подбородок вытянулся, скулы заострились, точно лезвия ножей. – Ты обещала выйти за него замуж.
Ганс. Нет, не