Да-да, сейчас я буду много говорить, но ты послушай, хорошо? Я постараюсь рассказывать все по порядку. Тебе ни к чему знать что-либо еще об этом мире, кроме того, что он требует веры. Веры существа, которое еще настоящее и живо. Существа, которое верит в свое существование. Если ты не веришь, этот мир начинает разрушаться, тебе больше не за что зацепиться. Ты тонешь, Ребекка. Ты умираешь, только совсем, безвозвратно.
Все это происходит внутри твоей головы. Защитная реакция организма. Ты умираешь в агонии, тебе очень больно, и это нормально, что твой мозг отключился от тела, чтобы не чувствовать эту боль. И единственное место, куда ты могла попасть, кроме твоих умирающих воспоминаний – это сюда. Здесь людям дают прожить жизнь, отличную от первой, жизнь «Если бы я родился в другой стране…» и так далее. Здесь все «если бы» становятся реальностью.
Но ты здесь лишняя. Ты попала сюда случайно и тебе как можно скорее нужно вернуться назад. Так сказал мне Бог.
– Но почему он не сказал мне об этом лично? – возмутилась я.
– Откуда я знаю? Может, у него нашлись дела поважнее? – девочка посмотрела на меня грустными глазами. – Ты настолько лишняя, что этот мир не может под тебя подстроиться. Эффект от скальпеля появился только через несколько часов и миру пришлось подстраивать события под тебя. Как только ты исчезнешь, он сможет найти сценарий объяснения. Он просто сотрет тебя у всех из памяти.
– Даже у тебя?
– Возможно. Может, только из-за твоего появления здесь вся моя прошлая жизнь и все мои воспоминания перевернулись? Я думаю, все вернется на свои места. Ты просто помогла мне вспомнить и почувствовать. Я бы рада избавиться от этого знания. Некоторых вещей лучше не знать.
– Я не хочу уходить. Это значит снова вернуться к той боли, ведь так? Я ее не вынесу! Ты просто не представляешь, каково это, когда внутри тебя все будто бы рвется на части, и в каждую клеточку врезается что-то острое и раскаленное, больше любой звезды. Мне даже начало казаться, что я расплавлюсь. Я… я не хочу… я боюсь боли, – я умоляюще посмотрела на Исти.
– Ребекка… – сочувственно протянула она. – Ты должна. Т-там мой братик. Мой бедный, потерянный, никому не нужный братик. У него есть только ты. Он уже охрип, вспотел, пытаясь привести тебя в чувства. Он никогда в жизни так не плакал, а мне невыносимо больно слышать его крики, наполненные отчаянием. Как будто бы он не знал, что твоя смерть неизбежна. А может поэтому ему сейчас так больно? Потому что он знал и отпустил тебя?
Но он не отпускает, верно? Неужели ты не слышишь? – по щеке Кристины скатилась слеза.
Она смотрела куда-то в пространство, будто бы слушая.
На самом деле, я ведь сама не раз слышала, как он зовет меня, как он умоляет меня не сдаваться, но я блокировала его голос, потому что его боль была для меня невыносимой.
Я отпустила себя, будто бы сняла рыцарский шлем со своей головы, ведь именно он отгораживал меня от настоящего мира.
Я услышала… шепот. Я даже почувствовала, как его дыхание коснулось моей щеки. А потом на нее упало несколько капель, и я была готова поклясться, что это его слезы.
Для