своей роли и места в этой жизни, как и ответственности за вокруг происходящее.
…с небес раздался голос ясный: – Я – Проза Жизни.
Мне подвластно всё: и жизнь, и слёзы, и любовь,
и сладость грёз… химеры снов… Поговорим? хотя б о том…
Крутой поворот
– Стой! Стрелять буду!
По пятам за ним гналась сама Смерть. Он чувствовал, даже, кажется – слышал, как вокруг него свистят пули. Смерть гналась за ним, но жажда жизни подгоняла его ещё сильней.
И ему уже казалось, что это не пули свистят, а ветер, от сумасшедшей скорости его бега, бьющий в лицо. Казалось, что свист ветра в ушах заглушает все другие звуки. Но он ЗНАЛ – это продолжала свистеть свинцовая Смерть.
Ему оставалось только повернуть за угол, и он был бы спасён – дальше начинались Питерские дворовые колодцы, созданные домами постройки девятнадцатого века, со сквозными подворотнями и, в большинстве своём – с двойными входами-выходами. Но в этот близкий миг спасения, Егор увидел, как впереди, метрах в десяти от него, открылась дверь, и из парадной на улицу вышла хорошо одетая молодая женщина за руку с упитанным карапузом лет четырёх, и вслед за ними, на самую середину тротуара, выскочил второй мальчуган постарше – лет десяти.
А свинцовая Смерть продолжала неотступно преследовать Егора и грозила сейчас вместе с ним унести с собой ещё и жизни вот этих троих.
– Ложись! Ложись! – из последних сил заорал он, рубящим движением руки сверху вниз сопровождая свой отчаянный крик.
Женщина, видимо, услышав и выстрелы и крик, резко развернулась всем корпусом в его сторону, сильно дёрнув при этом малыша за руку. Тот заревел. Старший мальчишка мгновенно присел на корточки.
Времени больше ни на что не оставалось – и Егор, даже не собираясь притормозить, врезался в женщину, увлекая за собой на мостовую и её и ребёнка, и одновременно толкая туда же второго мальчика. И накрыл их собой…
И наступила ТИШИНА.
***
Они лезли отовсюду, шли потоком, как в сказке Андерсена о Нильсе. Они были и маленькие и большие, серые, бурые и даже! – тёмно-розовые, как свёкла. Когда её очистишь. Они оставляли за собой слизкий след и ничего не боялись. Они заполняли комнату и коридор, уверенные в себе. Весь пол был усеян этими бурачного цвета тварями – детёнышами. И рядом с детёнышами – их мамаши – огромные крысы. Прямо как на лежбище морских слонов. И слизь от них на полу кругом, слизь!
Она орала, чтобы кто-то вызвал санэпидемстанцию, но никак никто не мог никого вызвать – то ли номер не отвечал, то ли они его не знали. Какой-то мужчина, хорошо ей знакомый, чуть ли не бывший муж, принёс ей рюмку воды, и она выпила её, давясь и обливаясь.
Она и закричала во сне. И проснулась. Оттого, что услышала своё истошное мычание….
Такого мерзопакостного сна она не видела ни разу в жизни! Ни разу! И было такое чувство, что это как-то совсем уж напрямую связано с её метаниями в течение