говорили так: когда на земле наступит такое время, что и Сон-река высохнет, то старцы встанут. И горе тому, кто поднимет хоть одну бочку со дна и выпустит муму раньше срока.
– А еще Адриан Филатович просил… бусы янтарные.
– Это зачем ему бусы?
– Дочка у него младшая зобом заболела. Сказали, будто помогает.
– Что же не сведет к сонорецким старцам? Полечили бы…
– Говорит, они птицам молятся да солнышку кланяются. Еретики и бесермене…
– Ты же знаешь, это не так.
– Да знаю… – Она снова осеклась, случайно выболтав сокровенное.
– И бусы найдем… Ну а сколько времени шла&то? – осторожно спросил Космач.
– А на Федора Стратилата побежала, так получается, двадцать девять дней. Три пары лыж исшоркала до Северного. Не ходом шла, отдыхала. Зимовья по тропе еще стоят, хоть и неказистые, да не порушились. Натоплю камелек, нагрею воды, вымоюсь вся да и сплю себе… Две ночи лишь в снегу ночевала, какие&то люди избушки заняли, следы видела. Должно, охотники иль беглые. Это уж возле Аргабача…
– Неужели и в Аргабаче странников не принимают?
– Как не принимают? – изумилась Вавила. – Там есть наши. Правда, многие в бегах. Я и в баньке напарилась уж по-настоящему, и на перинке поспала. Авксентий Зыков сам вызывался, заодно, говорит, и Юрия Николаевича повидаю… Да что уж я, триста верст не пробегу до Северного, коли больше пробежала? Там у них заветный камень стоит, Клестианом Алфеевичем намоленный. Так я забралась на него, помолилась о дороге, путь мне и открылся. Другие лыжи взяла и так ходко пошла, что за седьмицу прискочила. Снег добрый был, не теплел, так я раз толкнусь и будто на крыльях!..
Она пригасила в себе восторг, словно в лампе свет убавила, но через мгновение что&то вспомнила, снова рассмеялась.
– В Северном пришла на автобус, там паспорта не спрашивают… Хотела билет купить, деньги подаю… А мне говорят, старые деньги! Давно уж не годятся!
– Обманули тебя заобские, боярышня…
– Да как обманули? Ни!.. Должно, и сами того не знают. Им за клюкву такие дают! Мужики с самоходки!
– Как же ты без билета приехала? – любуясь Вавилой, спросил он. – Сейчас даром не возят.
Странница улыбнулась с детской хитрецой:
– Когда я у Савелия Мефодьевича переоделась в Северной… Не стерпела и колечко надела на пальчик, с маленьким камушком. А мужик из автобуса увидел, говорит, отдай, так я тебя даром свезу. И свез!
Космач лишь головой покачал:
– Я говорил тебе… Никогда ничего не отдавай.
– Да оно простое было, серебряное, – виновато вымолвила она и полезла в свою котомку. – У меня еще есть! Красивые!.. А то как бы я доехала? От Северного еще двести верст… Вот, смотри!
Вавила достала узелок, развязала одну тряпицу, вторую, и в третьей оказалось несколько перстней – нанизала их на пальцы, показала Космачу. А он, пользуясь случаем, взял ее руки в свои – горячие и от того немного жестковатые, поднес к своему лицу, как сокровища.
Золото