он очень любил комнатные растения, и у нас их всегда было очень много.
Я была единственной дочкой, родители меня очень любили, боялись меня потерять, но я не была центром внимания всего дома, кумиром, все желания которого выполняются в обязательном порядке. Главным человеком в доме был отец, на первом месте были его желания, его привычки, его удобства. Образ жизни, распорядок дня, устройство квартиры, меню обедов и завтраков, все устраивалось по его вкусу. Благодаря этому я не выросла балованной эгоисткой, этому же способствовало и разумное воспитание матери, которая с малых лет приучала меня к исполнению долга, учила всему доброму, хорошему. Причем лучше всяких наставлений и рассуждений действовал ее личный пример. Несмотря на развивавшуюся тяжелую болезнь, она всегда была спокойна, выдержанна, никогда не жаловалась и не причитала, всегда была занята. На меня она никогда не кричала, не шлепала меня. Она была со мной ласкова, но целовала редко, боясь передать мне свою болезнь, много читала мне вслух, пока я сама не научилась. Когда я хворала, она целые дни не отходила от моей постели, готовила мне какое-то необыкновенное прохладительное питье и подолгу читала.
Если Алексей Евграфович был недоволен матерью или мной, он не кричал и не бранился, а переставал разговаривать с ней или со мной на день-два, а иногда и на неделю. Такое его молчание было мне всегда очень тяжело и неприятно, мать тоже страдала от этого. Проснувшись утром, он любил, когда я прибегала к нему в постель, дурачился со мной, заставлял рассказывать ему сказки или говорить стихи. Родителей своих я очень любила, считала, что мама у меня самая хорошая, а папа всех умней, что он все знает лучше, чем все другие папы. С ним я всегда чувствовала себя в полной безопасности, с ним я ничего не боялась, он все может, от всего спасет.
Елизавета Евграфовна иначе обращалась со своими сыновьями: она и кричала на них, и наказывала, редко их ласкала, иногда высмеивала, когда они болели, она не сидела около них. Это, конечно, можно было понять, учитывая ее занятость. Но я, конечно, сравнивала свою мать с теткой и больше всего боялась, что вдруг мои мама и папа умрут и меня отдадут тете Лизе!
Зима близилась к концу, диссертация Алексея Евграфовича была написана и представлена к защите. Тридцати пяти лет Алексей Евграфович стал доктором. Научная работа его все ширилась, появлялись все новые ученики. Кроме Университета, он преподавал в 1891–1894 годах органическую химию в Михайловской артиллерийской академии и артиллерийском училище. В училище до него химия была в загоне, юнкера относились к ней спустя рукава. Когда же настало время экзаменов, Алексей Евграфович стал требовать от них настоящих знаний, а так как их не было, то он поставил двойки почти всему курсу. Юнкера подняли бунт: «Как, из-за какой-то органической химии получать двойки! Где это видано!» – и пошли с жалобой к директору. Директор был человек неглупый, он выслушал юнкеров, выслушал Алексея Евграфовича, понял, что последний совершенно прав и приказал всем в кратчайший срок ликвидировать двойки и впредь относиться