но сам нам признался, что высшую математику он не преподавал и будет ее учить вместе с нами, а за советами и помощью будет обращаться к А. А. Добиаш. Преподавателем психологии был Андрей Николаевич Римский-Корсаков[204], средний сын композитора, совсем молодой еще человек. Законоведение нам преподавал Виктор Эрастович Добровольский, пожилой военный юрист с очень красивым, умным лицом, очень культурный и светский человек, обходившийся с нами как со взрослыми барышнями. Хотя мы с Липой по-прежнему любили друг друга, но мы теперь меньше бывали вместе, тем более что они уехали из Университета в Горный институт, да и в гимназии у нас появились разные интересы. В моей группе я дружила с Ириной Старынкевич, Лизой Шевыревой, Хеллой Ленц и Марусей Мущенко, в особенности с Ириной. 26 сентября был гимназический акт, и нам вручили медали. Отец первый раз пришел в гимназию и присутствовал на этой церемонии.
Этот год был еще особенным еще и потому, что в этом году закончилась отделка нового здания гимназии, в котором теперь помещается 21-я школа. Мы переехали туда уже после Нового года, а все первое полугодие занимались в старом здании, причем наш класс помещался в так называемом маленьком зале, где всегда стоял рояль. На переменах почти всегда за рояль садилась наша новая соученица Марина Римская-Корсакова, которая окончила семь классов в Кронштадтской гимназии и поступила к нам в восьмой класс. Вместе с ней поступила оттуда же Люба Сухова. У Марины был небольшой, но приятный голос, и она постоянно пела нам на переменах разные романсы, чаще всего мы слушали «О, если б ты сюда вернулась снова» и «Скоро, увы, проходят дни счастья, их заменяют печальные дни».
Я забыла написать, что кроме тех предметов, которые я перечисляла, мы занимались еще русской и французской литературой. Herr Neumann, который преподавал нам немецкую литературу все эти годы, серьезно заболел, так что немецким мы не занимались. Ему необходимо было поехать на курорт, но не хватало денег; тогда мы решили отдать ему наши золотые медали на лечение. Родители пожалели медалей и выдали нам их стоимость, которую мы и переслали Herr Neumann. Помимо литературы, мы занимались еще и Законом Божьим. Уже в седьмом классе вместо любимого нами батюшки отца Фокко, которого убрали за слишком вольные мысли, у нас был отец Поспелов, типичный блюститель гимназических душ, он же занимался с нами и в восьмом классе. Мне он очень не нравился. Дома я продолжала заниматься с Miss Violet и Маргаритой. После Италии Miss Violet чувствовала себя гораздо лучше, на следующее лето она собиралась поехать навестить своих родственников в Англии. Маргарита по-прежнему ходила после нас к Вуколовым – обедала у нас, а после я часто провожала ее до Тучкова моста. Я с нетерпением ждала вторников и пятниц, когда она приходила, чтобы иметь возможность поговорить с Маргаритой о Константине Александровиче и Оле Вуколовой. Маргарита несколько раз встречала там Константина Александровича, ей было ясно видно, что ходит он туда из-за Оли. Я этим очень огорчалась, называла в своей тетради Олю «пустышкой