а здесь все было одно и то же. За эти восемь лет в Безо произошли, однако, большие перемены, школьное общество объединило немецких и русских дачников, последних вообще стало больше, чем немцев. В школьном доме по вечерам часто устраивались танцы, я туда не ходила, не было подходящей компании. Постоянными посетителями этих вечеров были девочки Ганешины, Леля и Лида. Как я уже писала, они уже несколько лет жили в Безо на Морской улице, там крестьянские дома были огорожены только со стороны улицы, а за этим общим забором они стояли прямо в редком сосновом лесу, довольно близко друг от друга, что облегчало знакомство соседей друг с другом. Только собственные дачи стояли на огороженных со всех сторон участках. Лидия Владимировна Ганешина (сестра моей крестной Ольги Владимировны) была веселая и общительная женщина, несмотря на пять человек детей, из которых Леля и Лида были старшими, впоследствии у нее родилось еще двое детей. Девочки Ганешины дружили с девочками Колпаковыми и мальчиками Генглез и Штробинер, у них была веселая, сплоченная компания, но все они были младше меня, и мне с ними было неинтересно. Этим летом в школьном доме был устроен большой базар. Одним из номеров на этом базаре была красивая фарфоровая кукла, возвышавшаяся на особом столике. Подходивший покупал билет и угадывал имя, которое было дано кукле. В случае удачи он получал куклу за бесценок. Но никому не удалось получить такую красивую игрушку, никто не угадал ее имени. Алексей Евграфович предложил назвать ее Енафой, где же было угадать! Желающих угадать было множество, и кукла принесла большой доход, кроме того, в конце базара она была разыграна на аукционе и принесла Обществу еще новые деньги. Отец был очень доволен своей выдумкой.
На этом базаре был Н. Н. Соковнин, который приехал погостить к нам на три дня и сопровождал меня в качестве кавалера. Он был лет на двадцать старше меня, но он хорошо относился к отцу и вообще к нашей семье, и потому за неимением лучшего интересовал меня, тем более что я слышала о нем всегда самые лучшие отзывы как о человеке. В частности, рассказывали о том, как Николай Николаевич относился к своему недавно умершему отцу. Отец его жил в имении, полученном Николаем Николаевичем в наследство от матери. Отец его женился потом на другой, и на это имение не имел никаких прав. Живя в имении, он так хозяйничал, что растратил деньги Николая Николаевича. Его сводные братья советовали ему взять управление имением в свои руки, отстранить отца, он же им отвечал: «Как же я его отстраню? Ведь я его люблю, а это его убьет!», – и продолжал платить долги отца. После смерти отца у него вместо десяти тысяч осталось всего две.
Гораздо больше Николая Николаевича мое воображение занимал Константин Александрович Полевицкий[202], брат той симпатичной артистки, о которой я писала. Он был очень красив, с большими темными глазами и темными вьющимися волосами, голос у него был очень приятный. Я не была знакома с этой семьей и видела его, только когда он проходил мимо нас, а также на спектаклях, где он тоже участвовал