места в социалистическом обществе. Скоро их окончательно сметет настоящая жизнь, которая врывается в окна зала суда призывом пионерских горнов и ревом самосвалов. Долой из Петрограда яростного гада!
Они не сказали Катьке, что расстрел был заменен восемнадцатью годами лишения свободы. Через год… или через два? – все плохое забывается быстро… через год или два Катьке пришло письмо, пришло и вернулось обратно в зону с пометкой «адресат выбыл». Катька должна быть благодарна, что они оградили ее от этого. Катька должна быть благодарна, что они взяли ее дочь, ее и яростного гада.
Андрей Петрович прав – окончательный вердикт выносить рано, нужно дать девочке время освоиться. Пусть Нина не хватает звезд с неба, хорошо уже то, что она не какая-то наглая деваха, а тихая непритязательная девочка, с которой не будет хлопот… тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
«Не нужно было ее брать», – вдруг подумала Ольга Алексеевна.
У нее не было близких подруг. Детские подруги все были общие с Катькой, и, когда Катьку увезли из Ленинграда, она оборвала все старые связи, чтобы не объяснять, не лгать, но детские дружбы все равно были обречены: те, для кого она была Олькой, не вынесли бы вранья. Старых никого не осталось, а новых друзей не завелось, от всех, с кем Ольга Алексеевна могла бы подружиться взрослой, у нее был секрет, к тому же для них она уже была женой большого начальника… Не было никого, кому она могла бы наутро сказать: «Знаешь, у меня предчувствие – не нужно было ее брать…»
Если предчувствие не исполнится, о нем забывают, а если исполнится, говорят: «У меня было предчувствие, и оно оправдалось».
Если бы Нина была испуганной благодарной сироткой из классического романа, можно было бы написать: «А в соседней комнате не спала Нина». Но Нина Кулакова, с этого дня Нина Смирнова, проживающая по адресу Ленинград, улица Рубинштейна, дом 15, в квартире на пятом этаже напротив лифта, спала так крепко, как спят только в чужом месте, нырнула в сон, как в черную воронку, в другую реальность. Кроме того, она не была благодарной сироткой – Нина яростно ненавидела своих приемных родителей.
«Я отомщу… Мы еще посмотрим…» – грезила Нина.
Ольга Алексеевна понимала – все зависит от девочек. С взрослыми Нина как-нибудь поладит. Главное – девочки.
Утром – удачно вышло, что суббота, не нужно торопиться в школу – она подняла Алену с Аришей, подвела к двери гостиной и сказала: «У меня для вас сюрприз». Алена сверкнула улыбкой – подарок, подарок! – нетерпеливо толкнула дверь, влетела, за ней Ариша, тоненько вторя: «Пода-арок?»
– Вот Нина, у нее умерла мама, мы ее удочерили, теперь она Нина Смирнова, теперь вы три сестры Смирновы, вы рады?..
Нина сидела на краешке дивана. Она уже давно проснулась, сложила постель в угол дивана, сидела в ночной рубашке, ждала, когда ее позовут, надеясь, что Ольга Алексеевна не забудет, что у нее нет платья, и очень хотела в туалет. Боялась выйти из комнаты, боялась заблудиться, случайно толкнуть не ту дверь,