из своих стран те, которые опасались конкуренции с ними. Поэтому евреи всегда старались быть незаметными, приспосабливались к культуре того или иного народа, и, сохраняя свою культуру и сущность, становились как бы невидимыми. Ты же знаешь, китайскую пословицу, если хочешь спрятать вещь, то спрячь её в самой себе. Возможно, что они постигли секрет становления невидимыми. Кстати, именно таким секретом и обладали те черти.
– Ты хочешь сказать, что их изгоняли отовсюду до тех пор, пока они не превратились в невидимых чертей?
– Вот именно. А, может быть, на наши острова они вообще проникли в виде невидимок.
– Каким же образом?
– Первое столкновение с ними описано ещё в сказке о Момотаро. Помнишь, как Момотаро нанял за кусок лепёшки Обезьяну, Фазана и Собаку, и вместе они вторглись на остров главного Чёрта, разгромив всё его войско. Тому прошлось, спасая свою жизнь, откупаться подарками.
– Но это же сказка.
– В любой сказке есть доля истины. Но вот только истину нам никогда не узнать.
– Почему же? – удивился Мосэ, повернувшись на бок. – Если задаться такой целью, то всё можно разузнать.
– И как ты собираешься сделать это? – спросил Хотокэ и, разинув челюсти, зевнул.
– Отправлюсь на поиски правды, как это делают бродячие монахи, пытающиеся обрести истину.
– Тогда не забудь захватить с собой обезьяну, собаку и фазана, о которых говорится в сказке, иначе тебе не осилить чертей.
– Вчера я видел Ангела смерти, который предрёк через сорок дней конец света, – молвил Мосэ.
– Конец света – это печально, как сказано в трактате «Удзисюи». Последний раз Конец света ожидался в 1052 году, но он так и не наступил, – молвил Хотокэ и через минуту его храп уже заглушал стрекот сверчков.
Некоторое время Мосэ смотрел на своего спящего товарища, а затем перевёл взгляд на ствол дерева, испещрённый мелкими трещинками, и думал о своём незавидном положении в обществе.
Ещё в те времена, когда жил Кэнко Хоси, в своих «Записках от скуки» он писал, что никого нет незавиднее монаха. Оттого что бонзы галдят во всю мочь, внушительными они не выглядят. А поэтесса Сэй-сёнагон вообще была о монахах невысокого мнения. Она заявляла, что в глазах людей монах подобен чурбану. С одной стороны, монах должен был отказываться от всех соблазнов мирской жизни и быть примером духовной чистоты для всех мирян, но с другой стороны, он тоже был живым человеком, и в глубине души ничто человеческое не было ему чуждо. Даже мудрец Дога замечал, что жажда мирской славы не соответствует учению Будды, но и у праведного отшельника есть, какое-то заветное желание. У Мосэ тоже было своё заветное желание. Единственное, что его беспокоило после сообщения Ангела смерти, – успеет ли он реализовать его в жизни. Его совсем не беспокоила мысль, что вскоре он должен умереть. Нет, о своей жизни он не печалился, но вот смерть других живых существ его беспокоила.
Уж если миру отпущено всего сорок дней, подумал он, то стоит ли печалиться о своей безвременной кончине. Древние полагали, что, если бы наша жизнь продолжалась без конца, ни в чём не было бы