чем следовало. Просмотрев его четыре раза, он наконец спохватился, благодаря небеса за то, что это был только трейлер.
Времени оставалось чуть. Зет надел защитные очки – сколько они стоили, он предпочёл забыть сразу после покупки, – нацепил наушники, ткнул в ноздри новые фильтры и, пристроив под мышкой повара, быстро вышел из квартиры.
Закрыв за собой дверь и повернувшись к ней спиной, он, как всегда, на секунду замер, глядя, как серые стены коридора уходят вдаль, медленно растворяясь в мягком неярком свете. Потом чуть наклонился вперёд, приподнял защитные очки и принял нахлынувшую волну грудью. Его всё-таки откачнуло, и он, улыбнувшись, покачал головой. Бесполезно же: море. Те же волны, раздирающие друг друга в брызги и пену, та же неодолимая мощь. Только вместо воды онон, теон, феон, ксеон и даже старый добрый неон. Волны света катились по коридору, накатывали одна на другую, сцеплялись, схлёстывались и рвались, обдавая брызгами стены и потолок. Реклама того, другого и третьего. Новости, анонсы и трейлеры. Объявления, извещения, сообщения. Призывы, предупреждения, предостережения. Указатели, надписи, граффити. Голограммы, инстаграммы, проекции. Зет знал, что на том же самом пространстве одновременно бушевали океаны звуков и запахов, но он слишком берег здоровье, чтобы смешивать эти напитки.
Он судорожно вдохнул и поспешно вернул очки на место. Серые стены гильотиной отрезали цветной содом. Единственное, что осталось – едва заметный логотип производителя очков, с неброским, чуть утопленным в стену шрифтом. Но куда ж без этого…
Зет помотал головой, разбрызгивая плавающие перед глазами цветные пятна, и, поудобнее перехватив повара, заспешил к лифту.
***
И всё-таки очки стоили потраченных денег. Они отфильтровывали все, кроме объёмных модулей, хоть и запрещённых, но все равно во множестве разгуливающих по улицам. Встречный прохожий вдруг менял направление и, дружески обвив рукой ваши плечи, доверительно шептал на ухо: «Лучшее суши. Пятьдесят метров прямо и двадцать направо. Мамой клянусь: пальчики оближешь!» После чего немедленно таял в воздухе. Привлечь за такое было практически невозможно.
Спустившись в гараж, Зет принялся высматривать свою машину. С тех пор как за безаварийное вождение её наградили правом перекрашиваться по своему усмотрению, задача усложнилась.
Побродив для приличия по гаражу, Зет сложил руки рупором и громко скомандовал:
– Той, ко мне!
Прошла минута. Зет скрипнул зубами и, повернувшись в другую сторону, заорал снова:
– Той, хорош! Мы опаздываем.
Наконец в тихом шелесте шин из-за угла неспешно выкатил Той. Гордый самец, племенной скакун класса «Альфа», каким, конечно, только и мог быть автомобиль настоящего мужчины, то есть (если верить Кодексу, а Кодекс обязывал в него верить) любого служащего Очистки, включая Зета. О том, может ли зарплата настоящего мужчины быть меньше стоимости одного-единственного колеса его машины, Кодекс умалчивал. Как и о том, позволительно ли такому мужчине иметь