ты не будешь курить при маме? – осторожно спросил Марик тогда, выслушав мамину получасовую лекцию о вреде курения и о влиянии табачного дыма на здоровье детей, окружающих родственников, пожилых людей и прочих страдальцев, которые вынуждены жить под одной крышей с такой почти наркоманкой.
Сам он при маме курить просто не мог. До сорока лет находил предлог, чтобы выйти из дома и перекурить в ближайшей подворотне.
– Давай будем вместе выходить, если хочешь, – предложил он Эвелине, увидев недоумение на ее лице от его вопроса.
Эвелина знала, что есть в жизни такие ситуации, когда нужно проявить твердость. Когда, если уступишь в самом начале, то потом уже не повернешь вспять. Когда собеседник (или противник), почуяв слабинку, потом уже не даст жить без упреков и претензий. Лучше уж сразу поставить точку в некоторых вопросах.
– Нет, дорогой, – сказала Эвелина, – Мы оба курим и оба знаем, что это плохо. И мы не бросили это ради себя и своих детей. Значит это нам нужно. Тем более, я не буду прятаться от твоей мамы и делать вид, что мне стыдно выкурить сигарету у себя на балконе с чашкой кофе. Я не буду, как нашкодившая школьница, бегать и искать, где бы мне покурить. Даже из уважения к твоей маме. Я готова варить овсянку так, как любит мама. Я готова класть в чай одну ложку сахара вместо трех, как я люблю. Я готова собирать косточки для всех окрестных собак, потому что так любит делать твоя мама и считает это правильным. Даже держать в холодильнике эти косточки неделями я готова. Как видишь, я готова на многое, но…
– Я понимаю тебя, – прошептал Марик, поглаживая ее по спине. Они лежали в постели и проявлять твердость ей, конечно, было проще, чем ему, – но все-таки…
– Никаких «все-таки», – прошептала Эвелина, – И вообще… Ты хочешь поговорить о маме и моем курении или…?
Марик промычал что-то невнятное, зарываясь носом в ее волосы…
С тех пор Эвелина пользовалась этой своей победой, одержанной «в постели».
И смех, и грех, как говорится.
Она не делала это демонстративно, не давала понять, что «я буду делать что хочу…», у нее хватало ума пользоваться этим аккуратно и осторожно, но «не уступая ни пяди своей территории, отвоеванной в честном бою.
Ну… скажем так… почти честном…
Хотя, какое тут может быть «почти», если ты лежишь в собственной постели с собственным мужем и обсуждаешь ваши собственные плохие привычки?
Эвелина пристроилась на балконе в уголке между двумя фикусами, которые свекровь в свое время привезла с собой, и теперь, с наступлением лета, выставляла их «на свежий воздух», тем самым превращая балкон в место, где негде было развернуться.
В глубине души Эвелина подозревала, что делалось это нарочно, чтобы ей негде было курить, но… ничего… она находила местечко и наслаждалась жизнью с чашкой кофе и сигаретой, скрючившись в три погибели, но ощущая себя «изрядно пощипанной, но не побежденной».
Зажигалка не работала.
«Вот так всегда, –