на прямую. Не томи.
Он продолжал смотреть на ковёр с цветами. Своим привычным тиком правой руки он подтянул штанину, пригладил волосы и посмотрел на меня. В этот короткий миг я поняла, что что-то не в порядке. Его глаза наполнились слезами, и он тихо сказал:
– Уже два дня я думаю над тем как это тебе сказать. Мне очень трудно без тебя и…ты должна знать…должна знать, потому я не могу без тебя…у меня рак.
Всё во мне содрогнулось. Сильно забилось сердце. Пульс ускорился. И холод охватил моё тело. Я почувствовала себя грустной, оскорбленной Жизнью и…брошенной. Почему? Почему с ним, а не со мной? Почему? Ведь он же самый щедрый и добрый человек, которого я знаю. Самый лучший отец в мире. Мой самый лучший друг.
– О, Ми, я так тебя люблю. Мы справимся. Почему ты мне не сказал? Два дня. Два ужасных дня в раздумьях что мне сказать. Как ты спал эти два дня? Поэтому ли ты вертелся как белка в колесе две ночи подряд и обливался потом? Почему ты не сказал мне сразу же? Мы ведь для этого вместе. И в радости, и в горе. Ты уверен в диагнозе? Ми, что с нами происходит?
– К сожалению, сейчас да. Исследования категоричны. Диагноз – “рак языка”. Трудно определить стадий. Опухолей пока две …с правой стороны языка.
Я уже не плакала. А тряслась от тихих рыданий. Я задыхалась. Ему тоже не хватало воздуха. Наши руки сплелись. Он крепко держал мои, а я сильно сжимала его, отвечая на зов о помощи. Вот он! Вот он рак! Он действует именно так и хочет именно этого – подавить тебя и очень быстро убить. Сначала он убьет твою душу. Всё показалось мне таким грустным. Всё, что я так любила в доме. Воспоминания вернули меня в магазин ИКЕА в Солуне, откуда мы купили и этот красивый ковёр с цветами, и диван, и занавески, и чудесные стеллажи в стиле ретро. Всё показалась мне таким ненужным и неприятным. Я вспомнила как четыре года назад Милен прыгал на диван в магазине, чтобы испытать его на прочность. Как я радовалась темно-розовым цветам на диване, как он выбирал журнальный стеклянный столик со словами “Вот этот. Немного дороже, но ты сможешь украсить его как тебе захочется. Ты умеешь делать это красиво”. К чему всё это было? Столик, цветы, рак…
– Ми, мы справимся! – в моём тоне появилась неуверенная и хрупкая смелость. Но какая никакая смелость…
– Миш, всё это так глупо. В тот день я упал в обморок в кабинете у врача. Врач так мне сообщил о диагнозе, что у меня подкосились ноги. Как будто он продал мне килограмм огурцов на базаре. Я не был готов к такому. Да и вряд ли кто-нибудь готов. Просто есть и другой способ. Я пришёл в себя, а он меня спросил: “Что такое, парень? Что случилось?” Я не ответил ему. А что ему ответить.
– Ми, мне так жаль, что я не была рядом с тобой в этот момент. Почему ты не сказал мне? Почему не позвал с собой?
Я обняла этого большого 120-килограмового мужчину, который сжался на диване как маленький мальчик. И обнявшись мы расплакались вновь.
– Мне страшно, Миш. Не буду скрывать, что впервые в Жизни мне страшно. Доктор сказал, что если я не сделаю операцию по удалению почти всего языка, то мне остаётся не